Я зашел внутрь.
Один из столов в штабе был очищен от бумаг, в печи на огне разогревалось какое-то клеймо, а напротив стола стояла бледная Креона. Рядом с ней Зиппиус и Хорунжий. Чуть поодаль полковой Маг. Креону держали за руки два солдата из приехавших. Когда я вошел, рядом со мной, чуть сзади, встал Черный. Я так понимаю, для того, чтобы я «не делал глупостей». Ну-ну.
Вперед вышла Черная.
— Волшебница Зеленого ордена Креона О’Брайен подозревается в государственной измене. Она отказалась предоставить информацию, кому она дала обет полного подчинения. Что же, это ее право, за нее поручился генерал Зиппиус, поэтому она не будет казнена. Однако я, от имени Короля, налагаю на нее полное ограничение на использование магии.
После этого несколько человек сорвали с нее верхнюю часть платья и нагнули над столом, растянув руки.
Я дернулся, но тут почувствовал руку Черного у себя на плече.
— Не дергайся, Сержант, ты следующий. А завтра на поединке посмотрим, что ты за фрукт.
Черная взяла разогретое тавро и поднесла к ее спине. Я связался Креоной, успокаивая ее панику:
— Я блокирую тебе боль. Ни в коем случае не показывай свой настоящий уровень. Об остальном не волнуйся.
Она посмотрела на меня. Такая степень доверия была в ее взгляде, что моя ярость к Черным взметнулась до небес. И, хотя мой уровень значительно снизился по отношению к тому, что было раньше, во мне стали происходить изменения. Надо сказать, совсем не в лучшую для Черных сторону. Я послал ей блокирующий боль красный сигнал, покрыв его серой оболочкой. Это было совсем из высшей серой магии, поэтому Черный, держащий меня, ничего не заметил. Отлично.
— Больно не будет. Когда почувствуешь, что приложили тавро — кричи что есть силы. Но личину цвета не снимай. Они хотят понять, какие в тебе произошли изменения.
— Хорошо…
Тем временем тавро впечаталось в нежную кожу между ее лопаток. Раздался дикий крик и в воздухе запахло паленым. Ее аура, не изменив цвета, тихо угасла. Молодец девочка, выдержала. Ее стащили со стола и Зиппиус, несмотря на свои генеральские погоны, наклонился к ней и стал ее лечить. Силен старик. И смел. Уважаю.
Я проанализировал, что же с ней сделали. Ее аура была охвачена как бы черным пауком, который сжимал ее со всех сторон. Кроме того, паук был явно информационно связан с каким-то общим центром. У меня созрел план, каким образом я решу задачку. Кроме того, я в себе выделил малюсенький и слабый кусочек Зеленого в отдельный мешок, чтобы уже моему пауку было что «кушать».
— Теперь твоя очередь Сержант, сказал Черный и подтолкнул меня к столу.
Черная опять начала:
— Сержант Юджин также подозревается в государственной измене. Поскольку он является неавторизованным Зеленым, он подвергнется аналогичной процедуре.
На самом деле ставить паука при моих, видимых Черным, магических возможностях, смысла не было. Нечего там блокировать. Они явно хотели поставить меня на контроль.
Ко мне направились двое бойцов, но я так на них посмотрел, что они остановились.
— Сам пойду. Не надо держать.
Я разделся сверху до пояса и лег на стол. Свою боль специально не блокировал.
Я почувствовал жар и резкую боль. В меня вошел черный паук, вцепившийся в данный ему на откуп бледно-зеленый шарик. Запахло паленым. Тавро явно держали дольше, чем нужно. Я не произнес ни звука. Посмотрел на Черного — он улыбался. Ну-ну, завтра вместе посмеемся. Боль, которую я чувствовал, вкупе с яростью, стала производить странные трансформации с моей сущностью. Мой шар просто заклубился серо-черным. Потом по нему пошли молнии, и он стал на глазах пухнуть. Зря они это затеяли. Ох, зря.
Послышался голос Зиппиуса:
— Вы его насквозь прожжете.
Тавро убрали.
Я слез со стола. Ко мне немедленно подошел Зиппиус и стал вкачивать Зеленое, убирая боль и залечивая ожог. При этом он мне прошептал:
— Надеюсь, ты того стоишь.
— СтОю, не сомневайтесь, — одними губами ответил я.
Черная сказала:
— Процедура закончена. Все свободны.
Ко мне подошел Полковой маг. Хотел помочь выйти.
— Спасибо, Арист, не надо. Я сам.
По-моему, он даже не заметил, что я обратился к нему по имени.
Затем я подошел к Хорунжему:
— Господин Хорунжий! Прошу освободить меня от занятий на полдня и ночь для подготовки к завтрашнему бою.
Он очень внимательно на меня посмотрел:
— Идите, сержант. Завтра в 10, не опаздывайте.
Я, как был полуголый, вышел из палатки. Свежий ветер немного охладил ожог, который после манипуляций Зиппиуса уже начал заживать.