Ко мне подвели одну из запасных лошадей, которых привел с собой отряд. Я «с трудом» на нее забрался, и мы поехали. Раскачиваясь из стороны в сторону и делая вид, что мне совсем плохо, я обдумывал, для чего же меня призвали в этот мир. Решил не загадывать вперед и посмотреть, что будет дальше. Часа через 4 мы прибыли в учебно-тренировочный лагерь.
Глава 2. Лагерь. Лазарет
Лагерь находился глубоко в тылу и служил для первичной подготовки рекрутов. Кроме этого, здесь иногда отдыхали части с передовой, проходя доукомплектацию личным составом. Естественно, при лагере был лазарет, куда меня сразу и привезли в сопровождении одного из сержантов. Судя по всему, народу в нем было не много. Нас встретил пожилой фельдшер. Аура слабо-зеленая.
— Один. Контузия и термические ожоги, — крикнул он куда-то внутрь палатки.
— Принято, ответил ему чей-то голос
Сопровождающий махнул мне рукой и одобрительно улыбнулся
— Как же вас так, в глубоком тылу?
— По дороге. Птицелеты. — прохрипел я еле слышно, осваивая на ходу язык.
— Ого! Далеко же они забрались. Чего доброго, и до нас долетят, — проворчал фельдшер, помогая мне слезть с лошади.
Посадив меня перед входом, он повернулся к сержанту:
— Все сержант Кторс, идите, мы его приняли. Через неделю подлечим и будет у вас в подразделении, как новенький.
— Спасибо, Винтер. Буду его ждать.
С этими словами он уехал, а Винтер, взяв меня под руку, повел внутрь палатки.
Естественно, я его считал. Оказывается, Лазарет, как и другие части, проходил ротацию. Еще пару недель назад он был прифронтовым госпиталем, а теперь врачи наслаждались тишиной и покоем в тылу — никаких оторванных конечностей и выжженных глаз, только простуды и поносы у рекрутов. Ну и травмы во время тренировок.
Меня посадили на один из травяных матрасов, служивших койками для больных. Поскольку у меня были нехарактерные для этих мест термические ожоги, пришла начальница лекарского подразделения. Достаточно сильная Зеленая волшебница лет тридцати — тридцати пяти, с уставшим и каким-то опустошенным лицом.
Волосы длинные, заплетённые в тугую косу, пепельного цвета, у виска, на выбившимся локоне — проседь. Тело крепкое, закрытое коричневое платье «под горло» подвязано ослепительно белым фартуком, на ногах — тяжелые армейские сапоги. Удивительно проникающий взгляд, а глаза зелёные, я бы сказал — изумрудные. Редкий, надо сказать, цвет, яркий и запоминающийся. Он неё пахло травой, микстурой, добротой, строгостью… сразу и не смог сформулировать чем.
Она молча положила руки на мои ожоги. Пошел сильный контакт. Пока она меня лечила, я осторожно считал ее: уже четвертый год на фронте. Пошла после того, как имперские части растерзали ее семью — мужа, сына, и дочку. Убили бы и ее, если бы она тогда не ушла в ближайшую деревню за молоком. Пришла и увидела их висящими на одном суке возле пепелища, бывшего ее домом, после этого все бросила и записалась добровольцем. Насмотрелась за это время на людское страдание немеряно, но все равно каждую ночь ей снились висящие рядом муж и дети. Я, сколь мог незаметно, постарался убрать или, вернее, притушить остроту этих ее воспоминаний. Признаюсь, немного увлекся и в какой-то момент поймал на себе пристальный взгляд — она явно пыталась меня просканировать. Естественно, она видит только белое, в своей маскировке я не сомневался. Однако, чувствую, что-то ее начинает беспокоить, тогда я просто посылаю ей сигнал предельного дружелюбия и безопасности со своей стороны. Больше ничего. Она успокаивается и смотрит на меня, ну не знаю, как мать что ли. И еще, ей меня явно жалко.
— Ты уже слышишь меня?
— Да…
— Как тебя зовут?
— Юджин… кажется. Я почему-то не все помню.
— Надеюсь память вернется — тебя все же сильно контузило. Ожоги больше не болят?
— Нет.
— Хорошо. Побудешь в лазарете несколько дней, успеешь еще на обучение — не убудет от них.
Я благодарно на нее смотрю. Причем действительно благодарно. Недаром у меня пришла ассоциация этого мира с Россией — таких женщин я встречал только там.
— Читать-писать-то умеешь?
Поскольку я еще не очень уверен в своем произношении, говорю отрывистыми фразами:
— Умел раньше — я в школу ходил. Моя мамка мной от Барона понесла. Приглянулась она ему на какой-то охоте, вот он ее и обрюхатил. Но человек он хороший, не бросил нас — вот мне, например, образование дал. Сейчас не знаю, смогу ли что-нибудь написать — видать сильно головой треснулся.
Она усмехнулась и дала мне какую-то книжку. Оказалось, что это рецепты приготовления лечебных отваров.