— Стой, олух, когда показывают, — завизжал он и опять нанес удар. Я опять немного отошел.
Колин раскраснелся и ткнул меня мечом в грудь. Я развернул корпус и меч опять в меня не попал. Так повторялось из раза в раз. Над ударом по ногам я подпрыгнул, от удара снизу отклонился назад. При этом своим мечом я не пользовался. Колин уже изрядно вспотел и тяжело дышал, а я даже не запыхался.
К нам подошел Сикор.
— Колин, иди на других показывай, а мне с этим бойцом потолковать надо.
Колин был счастлив прервать свое шоу без «потери лица». Он вызвал к себе одного из щупленьких ребят из моего отделения и продолжил занятия, а Сикор взял меня под руку и отвел в сторону. Я повнимательнее в него вгляделся — в его ауре были явные черные сполохи. Значит убивал. И в бою.
— Юджин, ты почему себя так ведешь?
— Так это не обучение вовсе — он и мечом владеть не умеет. Просто больно мне хотел сделать, а я этого не люблю. Мне кажется, он и в бою настоящем не участвовал. С такой скоростью он не то что обученного человека — свинью привязанную не зарежет.
Сикор хмыкнул и посмотрел на меня в упор.
— А ты не так прост, как кажется, Юджин. Убивал?
— Приходилось. Либо я, либо меня. Я же в лесу жил — а там лихих людей хватало.
— Чем?
— Ну, если выстрелить не было возможности, чаще ножом. В лесу мечом не помашешь.
— Согласен. Давай отойдем, поспаррингуем. Хочу посмотреть, на что ты годен.
В это время за нашей спиной раздавалось:
— Солдат должен уметь терпеть боль…
— Сержант Сикор, давайте после занятий, а то Колин половину моего отделения в отместку мне, в лазарет отправит. А пацанва там зеленая, не обучена еще ничему. Я с ними недельку позанимаюсь, тогда пущай и показывает свой гонор.
— Солдат должен выполнять приказ!
— Даже если при этом по-глупому убьют его товарищей?
Сикор крякнул — он-то явно бывал на фронте.
— Ладно, согласен. Иди. Спарринг на ножах сразу после обеда здесь же. Я Хорунжего позову — пусть тоже посмотрит — он у нас офицер боевой.
Я развернулся и бегом вернулся к своим. Колин расставил солдат из разных отделений напротив друг друга. Пулу и Фтулу достались самые щуплые из моих. И действительно, четверо из моего отделения уже сидели с окровавленными лицами. При этом один все время тряс головой — эти гиганты совсем руку не держали. Их палки были окровавлены, и они с видом победителей расхаживали между парами спаррингующих. В это время к месту занятий подошел Хорунжий.
— Колин, прекратить тренировку! Ко мне!
Все перестали биться, к Хорунжему подбежал Колин и вытянулся по струнке.
— Почему столько травм при занятиях?
— Люди плохо обучаются, я решил усилить тренировки!
— С таким обучением ты у меня на фронт пойдешь. А то, смотрю, засиделся в тылу.
Колин побледнел.
— Немедленно исправим, Господин Хорунжий!
Затем развернулся и заорал:
— Прекратить тренировку! Юджин, отведи своих убогих в лазарет. Да смотри, чтобы к вечеру они уже были в подразделении. Остальные — строиться на обед!
Пока все строились, я подошел к своим.
— Вы, четверо, давайте со всеми, а травмированных я отведу. Познакомимся вечером в подразделении, сейчас нет времени.
Надо сказать, что они смотрели на меня как на настоящего отца-командира.
Затем я подошел к побитым. Тот, что тряс головой — уже проблевался. Значит, у него сотрясение мозга. Я, раз уже нарисовался, что Зеленый, взял его голову и немного вкачал. Человеку сразу сильно полегчало.
— Слушайте сюда! Сейчас в лазарет. Я договорюсь, вас там быстро поставят на ноги. Вечером, надеюсь, вернетесь в подразделение. Будем тренироваться после отбоя — я сделаю из вас лучших бойцов.
Мы не спеша, отправились к лазарету. Когда подошли я закричал принятую здесь формулу:
— Винтер! Четверо. Травмы во время тренировки.
Он выскочил и засуетился рядом:
— Опять этот черт лютует. Ведь ни разу на фронте не был. Его уже один раз здорово избили, в прошлый призыв. Все мало.
— Прими их, я с Креоной побеседую.
Винер внимательно на меня посмотрел:
— Иди, побеседуй. Она, думаю, рада будет.
Мои новобранцы глядели на меня во все глаза. Пока Винтер их оформлял, я пошел в ее палатку. Когда я зашел, она, поскольку работы не было, сидела и напевала что-то себе под нос, расчесывая красивые густые каштановые волосы.
— Разрешите?
Она вздрогнула и улыбнулась.