Я выплеснул содержимое чашки на пол. Жидкость тут же впиталась.
— Готовь, что сказал! Не успеешь, я ее не удержу. Как с этим жить будешь, урод!!!
Я не думал, что человек его комплекции может двигаться с такой скоростью. И вот чашка с целебным раствором у меня. Я оставляю мизинцы рук качать зеленое в виски, а большими пальцами открываю ей челюсть.
— Лей понемногу!
Жидкость впитывается, тогда я аккуратно кладу ее на постель и резко бью в область грудины. Она судорожно вдыхает и открывает глаза.
— Вернулась, голубушка, говорю я ей. Тебе еще не время…
— Перекладывай ее на стол и раздевай. Я пойду, твой инструмент посмотрю.
— Так это…
Я, а вернее Креона, так на него посмотрела, что больше никаких слов не понадобилось.
Ножи были действительно прекрасны. Я быстро нашел то, что нужно. Когда вернулся, она лежала на столе, а он стоял и держал ее за руку.
Я не буду описывать, как проходила вся операция. Скажу только, что, когда я вскрыл нарыв, зеленый гной выбросило метра на полтора, а кузнец покачнулся, теряя сознание.
— Стоять!!!
Он, на дрожащих ногах выпрямился.
— Хочешь по-настоящему помочь?
— Д-д-д-а…
— Я могу перенести на тебя часть ее боли. Выдержишь?
— ДА!
Когда я сделал это, по ее животу прекратили проходить блуждающие судороги, а его лицо превратилось в каменную маску. Он осторожно сел, потом прислонился к стене, а потом провалился в обморок. Тогда мы с Креоной смогли быстро, при помощи тентаклей, завершить всю операцию. Сращивал я кожу и слизистые оболочки пальцами, чтобы не зашивать и не оставлять шрамов.
— Все любимый, мы справились. Теперь твой выход. Перенеси только ее на кровать и ребенка ей к груди поднеси.
Я перенес ее на кровать, положил на бок, затем достал спящего ребенка и положил рядом. Потом сел на стол в позе лотос и ушел в медитацию. Ночью услышал тяжелые шаги. Потом всхлипывание.
Утром меня коснулась тяжелая рука.
— Лесовик! Лесовик!
Я, не открывая глаз, сказал:
— Они спят. Оба здоровы. Твоя жена сегодня, думаю, еще должна полежать. Но не уверен, что ты ее удержишь — вон какой дома свинарник. Приготовь ей отвар из ягод — ей нужны витамины.
— А откуда…?
Я открыл глаза.
— Ты вчера ей очень помог, взяв на себя часть боли. Ее сердце могло не выдержать!
— Да что я без тебя! Как тебя кличут-то?
— Юджином.
— А я Сплин. Я в неоплатном долгу перед тобой. Проси, что хочешь!
— Мои просьбы покажутся тебе странными, наверное. Ты должен сделать для меня то, что тебе приснилось.
Его глаза полезли из орбит
— А откуда…?!
— Ну вот, опять, сказал я. Оттуда же, откуда узнал, что тебе нужна помощь.
В это время из комнаты раздалось слабое:
— Сплин! Принеси мне, пожалуйста, попить. И смени пеленку ребенку.
Он ломанулся в комнату. Вернулся минут через 10. Сел на стул
— Юджин, это потрясающе! Она на меня только что поругалась за беспорядок! Как же я ее люблю! Я не могу сделать, то, что мне приснилось. У меня нет драконьей кожи.
— Зато у меня есть. Сегодня принесу.
Он опять вылупил глаза.
— А…
Я строго посмотрел на него, и он стушевался.
— Со мной придет моя племянница. Она Черная. Это для нее. Нам еще надо одежды какой-нибудь. Так-то мы в ней не нуждаемся, но надо в город идти. Боюсь, всех распугаем. И немного денег. Одежду и деньги верну. Твоя оплата за услугу — работа. Будем сегодня ночью.
Он согласно наклонил голову.
Я упруго вскочил и вышел за порог. Пока он смотрел мне вслед, я шел босиком через поземку, а потом, прикрывшись пузырем, полетел. Минут через 10 был около своих:
— Клуня, садись на Уяхату и летите на болото. Надо набрать морошки. Положите в подол. Как принесете — пойдем.
К вечеру появились обе, усталые, но довольные. Оказалось, что для того, чтобы набрать подол ягод, пришлось облететь не одно болото.
— Молодцы, девочки. Уяхата, подожди здесь, мы с Клуней скоро будем. Клуня, я для них твой дядька-Лесовик, который воспитал тебя. Мы все Зеленые, а ты вдруг Черной уродилась. Вот я и веду тебя в город.
Я взвалил на себя тюк, Клуня несла ягоды. Мы решили пойти пешком и минут чрез 40 оказались около дома кузнеца. Я стукнул в дверь, она немедленно открылась, а из дома пахнуло свежей выпечкой.
— Заходите, гости дорогие! Прогудел Сплин.
— Пусть Клуня проходит. Она для твоей жены ягод принесла. А мы пойдем в кузню.
Сплин накинул полушубок и вышел. Когда мы зашли, он попытался помочь снять с головы узел вещами. Когда снимал — аж крякнул.
— Ничего себе вес! Когда ты его нес, мне казалось, что он не тяжелый.
Я усмехнулся
— Не суди по внешнему виду о содержании…
Тем временем я стал доставать содержимое мешка. Сплин помогал, а потом все внимательно осмотрел.
— Да, все, что нужно. Я не спрашиваю, откуда все это богатство. Вообще с тобой вопросы «откуда» не уместны. Мне давно снятся сны. Думаю, что я сделаю лучшие изделия в своей жизни. А теперь иди, я буду работать один. Если сможешь, помоги пока моей жене с ребенком. Думаю, меньше недели работа не займет.
— Лады. Через неделю зайду. Племянницу оставлю в помощь. У меня есть чем заняться…
Но он меня уже не услышал.
— Сплин!
— А?
— Есть еще одно. Отойди…
Тот недоуменно отошел от горна. Я подошел, достал из кармана тыковку, сделал вид, что высыпаю щепотку порошка. Пламя вспыхнуло, а потом в горне загудел мощный поток первичного огня. Никакие меха теперь были не нужны.
Сплин пораженно смотрел на это.
— Кто ты?
Я проигнорировал его вопрос и сказал:
— Сделаешь все хорошо — оставлю тебе этот очаг. Затем повернулся и пошел в избу.
Когда зашел, Клуня сидела на кухне с ребеночком на руках, а Ивка, жена Сплина, кашеварила у печи. Увидев меня, она бухнулась на колени и попыталась поцеловать мне руку.
— Прекрати! Еда подгорит! Лучше каши положи…
Она немного смешалась, а потом бросилась к стряпне, которая хотела убежать. Сняла котелок с печи, достала пирожки, чтоб не подгорели, а потом, опустив руки, присела на табурет
— Спасибо Вам, Южин! И за меня, и за сына! Я же помню, куда хотела уйти, да Вы не дали. Сказали, еще не мое время! И она опять попыталась встать на колени.
Я ее поднял.
— Не благодари, я сделал то, что должен. Сплин сейчас в кузне мне долг отрабатывает — делает для меня и для Клуни кое-что. Но у меня и к тебе просьба будет — У Клуни городской одежды нету. И обуви тоже. Нам в лесу без надобы, вроде как. Да и мне бы одеться поприличнее. Лошаденку, телегу и справу от вас, что мы у вас жили. Я очень не хочу, чтобы чужие люди нашли наши поселения. Ничего хорошего от этого не будет. Мы бы и не вышли к вам, да Клуня со своим даром в лесу сгорит как свечка.
— Я так рада, что вы вышли. Конечно, все сделаю. Для Клуни платьев подберу. Мы с ней вроде по размерам не сильно отличаемся. А вот тебе… ты сильно меньше Сплина будешь… Ладно, перешью что-нибудь. Лошадку с санями дадим вам конечно. Мне тут Клуня про Вас рассказала. Тяжелая у вас жизнь в лесу. А ей, бедняжке, каково будет без вас в городе? Угораздило же Черной уродиться!
Я только расстроено крякнул. Потом посмотрел на нее строго:
— Только соседям про нас сильно не говори, ладно?
— А не кому говорить. Не любят меня здесь — я же из Луганги. Мы со Сплином на ярмарке познакомились, да так и не смогли расстаться. Вот и бросила я все, да уехала сюда. И не жалею ни секунды. А к Сплину все местные красавицы клинья подбивали. Только он на мне женился, вот и невзлюбили меня. Мне кажется, повитуха неспроста сразу после родов ушла. Ну, теперь некого жалеть — Сплин ей сгоряча шею свернул, когда выяснилось, что она заразу мне занесла. Убить не убил, но ноги у нее после этого отнялись.
— И не зря. Она тебя и заразила. Да не просто так, а чтоб и ребенку передалось. Молоко грудное хорошо обычную заразу отфильтровывает.
— Вот Малашка! Вот сука драная! Она повитуху подговорила!
— Ладно, разберетесь без нас. Теперь ни тебя, ни сына никакая такая зараза не возьмет.
— Юджин, я что подумала! Мы вам, конечно, денег дадим и все такое, только может, лучше ты у моей старшей сестры в столице остановишься? У нее ребенок больной, может, поможешь? Я бы предложила у родителей, но у меня еще 2 брата младших. У них места не особо много.