Подобное случилось со мной в Берлине незадолго до спектакля «Богема», в котором мы пели с победителями филадельфийского конкурса. Для нас устроили обед в итальянском ресторане. Должен сказать, что я скептически отношусь к итальянским ресторанам в некоторых странах, и, к сожалению, Германия входит в их число. У них ведь есть свои хорошие кулинарные традиции, да и кухня их сильно отличается от итальянской. Но, как бы там ни было, если обед назначен, я должен туда пойти.
В ресторане мы сидели все вместе за одним столом. Первым блюдом было подано ризотто. Попробовав, я повернулся к Каллен Эспериан (в спектакле она исполняла партию Мими) и прошептал:
— Не ешьте это — отравитесь.
Не знаю, что туда положили, но вкус был ужасный. Это было не итальянское блюдо и вообще это нельзя было назвать едой. Следующее блюдо оказалось не намного лучше. Я ждал, когда выйдет шеф-повар, чтобы выслушать похвалу в свой адрес, и думал, что же ему сказать. Когда он подошел к нашему столу, то я старался быть как можно любезнее: похвалил атмосферу ресторана, хороший сервис — все, кроме пищи. Но он увидел, что я не притронулся к его блюдам, поэтому приходилось шутить с ним, отвлекая внимание от своей полной тарелки.
Каллен потом рассказывала, что в разговоре с шеф-поваром я сказал что-то вроде того, что такой пищей нельзя кормить даже собак. Может быть, она ослышалась? Не думаю, чтобы я мог сказать такое. Хотя все возможно. Что же поделаешь — не могу быть вежливым в разговорах о моем здоровье, музыке и плохой еде.
Мама всегда учила меня вежливости: ведь чтобы иметь хорошие манеры, не обязательно быть богатым. Мой друг Рената Нэш однажды посмеялась над моими, как ей показалось, слишком хорошими манерами. Я зашел к ней в гости (она живет в районе Центрального парка), мы сидели у нее в гостиной. Они с мужем держат пит-буля, и я ему понравился. Неожиданно пес вскочил ко мне на колени и спокойно уселся. Я был наслышан об этой породе такого, что мне стало не по себе. Наверное, это было написано у меня на лице.
— Тебе не обязательно держать Шатци на коленях, Лучано. Если хочешь — сгони его.
— Рената, в твоем доме я гость и не могу указывать твоей собаке, что ей делать.
Она все поняла и увела собаку, но сказала, что я слишком чопорный. Не думаю. Хочется верить, что просто я умею себя вести (если этого не умеет ее собака). Кроме того, мне не хотелось обижать пит-буля.
Тем не менее в большинстве случаев я искренен с друзьями. Если мне что-то не нравится, то я говорю им об этом. Поступать иначе — значит хитрить и обманывать их.
Даже теперь, когда я уже сам стал известным человеком, я продолжаю испытывать благоговейный трепет перед многими людьми. С детства я преклоняюсь перед знаменитыми спортсменами, особенно перед автогонщиками и футболистами. И до сих пор преклоняюсь перед ними, а также перед многими людьми искусства. Например, я счастлив назвать своим другом Фрэнка Синатру.
Мне всегда нравилось слушать записи Вика Дэймона, у которого такая прекрасная фразировка. Однажды его жена, замечательная певица и актриса Дайана Кэролл, пришла ко мне за кулисы и сказала, что Вик хотел бы со мной встретиться, что он мой большой поклонник. Он ждал за дверьми и стеснялся войти. Конечно, я попросил ее привести мужа, пение которого я так люблю, что не могу выразить словами.
Давно, когда я только-только начинал приобретать известность в Америке, во время моего концерта в Сан-Франциско Боб Каен заметил в публике Берта Ланкастера. Бобу было известно, что я поклонник Ланкастера и знаю все его фильмы. Он подошел к Ланкастеру и спросил, не может ли тот встретиться со мной. Ланкастер ответил, что будет рад.
После концерта Боб привел этого легендарного киноактера ко мне в гримерную, и я был так удивлен, что опустился перед ним на колени и поклонился в пол. Это было знаком моей благодарности за все восхитительные фильмы, в которых Берт играл. А также и за то, что благодаря ему я научился английскому языку. Больше мне уже не приходилось выражать подобным образом своего восхищения ни перед одной знаменитостью. (И хорошо, потому что мне не очень-то легко подняться с колен.) Ланкастер был потрясающим человеком, и мы оставались друзьями до самой его смерти в прошлом году.
Одно время я увлекался фильмами Мела Брукса. Помню, когда я пел в Вене в театре «Штаатсопер», мне захотелось развлечься и посмотреть замечательный фильм, в котором Брукс играет актера, шпионящего за нацистами. Он называется «Быть или не быть», и я люблю его, как никакой другой. Я послал свою бедную секретаршу искать по городу кинотеатр, где шел этот фильм.