У меня встречный вопрос. Понимаю, что и так ясно, как белый день, но все же…
— А ты, я смотрю, девушку завел. Вы встречаетесь?
Кирилл совсем не удивлен моему вопросу. По крайне мере на лице это никак не отразилось. Все такой же холодно-надменный взгляд.
— Можно и так сказать — отвечает скучающим тоном.
— Красивая. Из твоей школы?
— Нет, на тусе познакомились. Она в математическом лицее учится.
О, наверное, и интересы у них общие, Кирилл ведь тоже технарь. Может, и поступать будут в один универ. У меня больше вопросов не остается. Нужно выкинуть лишние мысли из головы, вытравить, как саранчу.
— И зачем ты это спросила? — закусывает нижнюю губу.
Пальцы нервно подрагивают. Забираю кружку и отношу в раковину.
— А ты зачем спросил? — парирую в ответ и тянусь к крану.
Но не успеваю. Слышу, как за спиной грохочет стул, и в следующую секунду меня уже разворачивают на сто восемьдесят градусов. Кирилл подхватывает за бедра и усаживает на столешницу. Разводит ноги и становится между них. Упираюсь ладонями ему в грудь, а сердце уже в ушах грохочет.
Глаза в глаза. Расстояние не шире ладони.
— Ты заметила, что она на тебя похожа? — склоняется ниже. Соприкасаемся лбами, и мне зажмуриться хочется, а по телу ток разрядами бьет. — Трахал ее, а думал о тебе. Представлял тебя. Хреново, да?
Кирилл проводит губами по щеке, отчего дыхание застревает в горле. Касается кожи и плавно скользит к губам. Прижимается. Нежно прикусывает. И у меня, словно спусковой крючок срывает вместе со стоном.
Одна мысль в голове — хочу. Ждала этого. Против здавого смысла иду, но пускай.
Приоткрываю рот и отвечаю на поцелуй. Пусть потом будет больно, потому что все равно ничего не получится, зато сейчас хорошо. У нас крышу срывает. У обоих. Поцелуй жадный, глубокий, бешеный. Его руки забираются по футболку и тянут ткань вверх, освобождая меня. Хорошо, что хоть лифчик нацепила.
— Уля — Кирилл хрипит мне в губы и спускается ниже к шее, к ключицам. Поддеваю пальцами край свитшота. Хочу тоже его видеть. Кирилл отстраняется, чтобы снять его. Дышим тяжело и часто. Я рассматриваю его тело, и возбуждение волнами простреливает. Привлекательный, широкоплечий. Кожа ровная, гладкая. Несколько родинок на плече и одна у правого коричневого соска. Заметные кубики на прессе, узкие бедра. Джинсы сидят низко, из под которых выглядывают широкая резинка с надписью "СК" и косточки на бедрах.
Кирилл снова приникает губами к коже возле ключицы, а пальцами поддевает и спускает лямку лифчика. Где-то на подкорках разума здравый смысл кричит, что все заходит слишком далеко. Но в следующую секунду тело простреливает разрядом, скапливаясь внизу живота. На спине щелкает замок. Влажный след на коже тянется по груди, которую тут же накрывают ладони. Не выдерживаю. Всхлипываю и зарываюсь руками в его мягкие темно-русые волосы.
Меня трясет. Неужели я позволю ему это сделать?!
Музыку по радио перебивает наше сбившееся дыхание. Кирилл на долю секунды вскидывает на меня потемневший взгляд, я тону там, а потом накрывает ртом сосок. Засасывает. Затем язык, затем зубы. Выгибаюсь дугой, а плечи подергивает.
Он спускается все ниже. И вот уже его пальцы задевают пояс на леггинсах, осторожно оттягивают, замирают. Я, наверное, перестала дышать, потому что легкие сдавливает так, что они готовы разорваться на части. Кожу на груди, там где остается влажный след, покрывают мурашки.
Сжимаю волосы на затылке. Ничего не происходит. Кирилл смотрит на мой живот, а потом выпрямляется и отходит, подбирая с пола свой свитшот.
Пытаюсь сфокусировать взгляд. В глазах мутно.
— Вот так все могло бы быть, если бы ты тогда не ушла — говорит хриплым от возбуждения голосом, прежде чем покинуть квартиру.
Глава 15
Кирилл
— Давай зайдем ко мне? Мама сегодня в ночь, так что квартира до утра свободна — Катя льнет к плечу, призывно выгибает бровь и тянется к губам.
Мы сидим на широком диване в самом дальнем углу кафе.
— Это и был твой план? — коротко целую и откидываю с плеча прядь темно-каштановых волос. В тусклом освещении поблескивают три серебристых колечка на ушной раковине.
— Я соскучилась — проводит ладонью по моей скуле. — Или ты не хочешь?
На самом деле, не хочу. Меня вообще тяготит все это. Я еще не предлагал Кате встречаться по-настоящему, и наши отношения больше похожи на бесконечный трах то у нее дома, то у меня, когда нет родителей. Но она, видимо, уже все для себя решила.
В последнее время так паршиво. Еще и ЕГЭ на носу. Но самое дерьмовое — я скрываю от Кати, что поцеловал другую. И не просто поцеловал, у нас почти случился секс. Если бы я тогда не сдержался, то точно бы случился. Сам от себя не ожидал, что смогу уйти.
И мысли. Я постоянно об Ульяне думаю. Вот просто дохрена. Еще и эти мимолетные встречи, то в магазине, то у подъезда, когда гуляю с Вилли. И взгляд ее. С ума сводит.
— У нас скоро ЕГЭ по русскому.
Катя протяжно стонет, закатывая глаза.
— Блин, Кир, и когда ты стал таким задротом? Ну, хочешь потом вместе позанимаемся?
— Сама же знаешь, что не выйдет — разглядываю тонкие черы лица.
И почему я не могу отвлечься? Чего мне не хватает в этой девчонке?
Катя дует губы и отсаживается.
— Что у тебя на уме последнее время, Кир? Ты постоянно где-то витаешь.
Вот он — момент. Набираю побольше воздуха в легкие.
— Я целовал другую — выдыхаю.
Зрачки у девонки затопляют изумрудную радужку, она ловит ртом воздух, а затем сжимает его в тонкую линию.
— Только целовал?
— Нет, не только.
— Вы трахались? — понижает голос до шепота.
— Нет.
— И кто она? Это та девчонка из класса, Кристина?
— Нет, с Кристиной мы дружим, ничего такого.
— А кто тогда? — голос у Кати подрагивает. Она теребит руками край толстовки.
Откидываюсь головой на спинку дивана и тру переносицу.
— Какая разница, кто? Я целовал другую и не только целовал. Тебе этого мало что ли?
— Ты хочешь меня бросить?
О, нет. У нее в уголках глаз скапливается влага. Конечно, я предполагал, что так и будет, но держать в себе это больше не мог. Сам ненавижу, когда обманывают и предают.
— Я хотел сказать тебе правду. Ты же спросила меня, почему я последнее время такой. Вот поэтому.
Катя шмыгает носом.
— И что мне теперь делать с этой правдой?
— Не знаю. Решай сама.
Девчонка порывается встать, но потом снова падает на кожаную поверхность дивана.
— Я тебе нравлюсь?
Смотрю в глаза.
— Да.
— Но думаешь ты о ней, так?
Хочется отвести взгляд. Ненавижу такое дерьмо, но все же собираю себя в кучу.
— Да.
Только вот ничего мне с Ульяной не светит.
— Ты мудак — шмыгает носом и тянется за сумочкой. — Полный мудак, Золотарев — вжикает замком и кидает туда телефон.
Наблюдаю, как она хватает с вешалки куртку, как тыльной стороной ладони проводит под глазами, убирая влажные капли, как просачивается между столом и диваном и идет на выход.
Мне бы догнать, обнять, сказать что-то. Но зачем? Так сделаю еще больнее. Поэтому я просто остаюсь в кафе.
А потом не заезжая домой заваливаюсь к Махе. По дороге прихватываю пива. Мама долбит звонками. Переживает за экзамен, но я успокаиваю ее, что готов, и все будет хорошо.
— Ну, ты гандон, Золотой — выдает лучший друг и тянется к очередной банке. — Зачем ты рассказал? По итогу, всего-то полизались чуток.
Сидим прямо на ковре у него в комнате перед плазмой, где на паузу поставлена игра. В комнате играет Мanowar. У меня мозг разрывает от хэви-метала, а ему хоть бы хрен. Нравится.
— Не знаю, мне стремно было смотреть ей в глаза. И еще — рассматриваю мутную янтарную жидкость сквозь стекло. — Я понял, что мне это все не нужно. Не тянет к ней. Не думаю о ней.