Он первым сбросил вызов, а потом написал, что нам лучше больше не видеться.
На перроне меня встретила Маша, как и обещала.
— Улька — машет рукой, когда сквозь толпу пробирается к моему, десятому вагону.
Обнимаю ее и зарываюсь носом в мягкие душистые волосы. Слезы накатывают ручьем.
Подруга все знает и, не докучая лишними расспросами, гладит по спине.
— Я на машине, так что поедем сразу туда. Лучше не тянуть, а сделать все не раздумывая. А то начнешь гонять — то, да, се.
Благодарно киваю и направляюсь к стоянке следом за подругой. Успеваем к трем. Достаю из косметички ключи от квартиры Кирилла и поднимаюсь на седьмой этаж. Машу я попросила подождать в машине. Хочу собраться в тишине. Без лишних шумов. Меня и так колотит.
Открываю дверь и застываю в прихожей, оглядываясь по сторонам. Сердце щемит невозможной тоской, легкие сковывает от сдерживаемых всхлипов. Кладу ключи на тумбочку, снимаю кроссовки и замираю, потому что слышу шаги.
Он молча стоит в проходе в комнату. Ничего не говорит. Просто смотрит, сложив руки на груди. На нем домашняя футболка и шорты. Волосы отросли и небрежно сколоты на затылке в маленький хвостик, открывая шею, скулы и лоб.
На щеках и подбородке еле заметна щетина. И глаза… Усталые и красные.
Кир выглядит старше.
— Еще нет пяти. Ты сказал, что тебя не будет до пяти.
— Знаю — голос охрипший. Отодвигается в сторону. — Проходи, собирай.
Смотрю на него и понимаю, как же я на самом деле безумно скучала. Руки сами тянутся в порыве скорее обнять свое, родное, любимое. Но я сжимаю ладони в кулаки и, молча, протискиваюсь в комнату.
Подальше от него, лишь бы плечом не задеть. Лишь бы не чувствовать его запах, который и так пропитал всю квартиру. Мускат, сандал и что-то терпкое, мужское.
Возле шкафа уже лежат мои чемоданы, разложенные и пустые. Раздвигаю дверцы и растерянно осматриваю полки. Не разбирая начинаю сгребать одежду, потом достаю обувь. Еще у меня есть дорожная сумка
— Можешь одолжить пару пакетов, чтобы обувь сложить?
Кир хмыкает и выходит из комнаты, возвращаясь с пакетами в руках. Молча бросает их рядом с чемоданом и не успеваю подхватить один, как Кир подлетает молнией и встряхивает меня за плечи.
— Что же ты делаешь? — рычит мне в лицо, а взгляд, как у побитой собаки. — Что ты делаешь со мной?
Как же больно. Невыносимо.
Кир ослабляет хватку, опускает руки на мою талию и прижимает к себе, утыкаясь в мою шею.
— Улька, останься. Я не могу, не могу без тебя.
Влажные дорожки уже скатываются по моим щекам.
— Я буду прилетать на сессию. Может, еще получится как-нибудь на выходных.
Его пальцы сминают ткань легкой блузы на моей спине, двигаясь к лопаткам.
— Мне этого мало.
— Кир — стону в бессилии. — Ну, пойми. Поставь себя на мое место. Отказался бы ты от работы за границей с перспективой остаться в стране, о которой даже и мечтать не смел?
Чувствую, как его горячее дыхание заходится в бешеном ритме на моей шее, а потом затихает. Руки отпускают. Кир отступает, проходясь беглым движением тыльной стороной ладони по глазам.
Смотрим друг на друга — я в немой просьбе, а он в отчаянии.
— Тогда это все — бросает мне в лицо и выходит в коридор. — Удачи тебе — бросает, прежде чем хлопнуть входной дверью.
Глава 25
Несколько месяцев спустя…
— И как тебе эта работа? — спрашивает Маша, когда сидим в баре на Набережной.
Пожимаю плечами. Не хотелось бы рассказывать, что это не совсем то, о чем я мечтала.
— Ну, как сказать… Интересно, конечно — отпиваю красное вино из бокала. — Но пока я больше на побегушках. Отнеси, распечатай, подай… Как-то так. А вот курсы интересные. Правда, у меня почти все заработанные деньги уходят на съем жилья, оплату счетов и курсов.
— Ох — Маша мечтательно вздыхает. — Я все равно тебе завидую. Это же Франция и возможность остаться в этой стране навсегда.
— Да, только там далеко не сказка, как может показаться на самом деле. Свои правила, свои законы. И медицина. Лучше ничем не болеть.
Подруга хмыкает
— Ну, и что. У нас здесь тоже не Диснейлэнд, знаешь ли. Кстати, а как там парни? Всегда мечтала познакомиться с французом. Помнишь, тех ребят по обмену, которые приезжали к нам на первом курсе?
Киваю головой. Конечно, помню. Машка от них не отлипала. Особенно от патлатого Луи с серьгами в ушах. Он красил ногти черным лаком и всегда ходил в одних и тех же ботинках.
— У них особый шарм — продолжает подруга. — Движения, манеры, мимика.
— Ага, а еще самовлюбленные до жути.
— Ну, не без этого. Кстати, а у тебя не появился свой личный француз?
Неуютно ежусь. Не хотела бы вообще касаться этой темы.
— Я ни с кем не встречаюсь, если ты об этом. Но есть там один. Поль из типографии. Ходим иногда в кафе, пару раз были в кино, но ничего большего. Я не хочу. Не готова пока к отношениям. Да, и времени на них у меня совсем нет.
Маша придирчиво щурится.
— Это из-за него, да? Вы больше не общаетесь?
Боже, до сих пор больно говорить про него. Опускаю взгляд, рассматривая ножку от бокала, как будто там есть что-то интересное, и мотаю головой.
— Нет. С того самого разговора у него в квартире.
— И что даже страничку его в соцсети не палишь? — не унимается Машка.
Снова мотаю головой. Признаться, руки тянулись не раз и не два, но я сдерживалась. Не хочу знать, есть ли у Кира кто-то. Как отреагирую на это? Что станет с моей душой? Потому что в ней до сих пор он.
— И правильно — берет бутылку. Давай лучше выпьем. Скоро девчонки подъедут и отправимся тусить, как в былые времена, да? Нужно перед сессией хорошенько оттянуться.
Даша и Аня появляются через полчаса. И спустя еще одну бутылку вина, мы выдвигаемся в клуб. Выбираем довольно пафосное заведение, расположенное на той же Набережной. Гулять, так на все, как говорится.
На улице красиво, уходить не хочется. Повсюду царит атмосфера прошедших январских праздников. Гирлянды, украшения, иллюминация. Навивает какую-то щемящую, но при этом благоговейную тоску.
В клубе занимаем заранее забронированный столик на первом этаже рядом с танцполом и заказываем напитки. Девчонки, не переставая, расспрашивают меня о жизни в Лионе, о работе, местных парнях и традициях. Еде успеваю отвечать. И все это вперемешку с музыкой, из-за которой приходится чуть ли не кричать.
На танцполе не протолкнуться, но я позволяю себе расслабиться, потому что впереди две недели сплошных экзаменов. Танцую, растворяясь в музыке, в бешеном ритме, а потом взгляд мимолетно цепляется за бар в центре, и я останавливаюсь. Дрожью по позвонкам бежит оцепенение.
Он стоит боком, но я точно знаю, что это все же он. Волосы снова короче и с одной стороны падают на лицо ровно до скулы. Кир улыбается девчонке с темными волосами, которую приобнимет за талию, пока она что-то щебечет и в перерывах потягивает через трубочку коктейль из высокого стакана.
Дыхание учащается, и кажется сердце сейчас разорвется. Щемящая тоска скручивает, как в ломке, мое тело. И не важно, его ли она девушка или просто случайная знакомая, которую он сегодня подцепил. Все неважно.
Срываюсь с места и мчусь в сторону туалета. Забираюсь в свободную кабинку и приваливаюсь спиной к закрытой двери. Раз, два, три — считаю, пока не выровняется дыхание.
Только не плакать, не сметь плакать — твержу себе. Тело кидает то в жар, то в озноб. Больно, как же до сих пор больно.
И в голове водоворот мыслей. Может, подойти. Как он отреагирует на это? Или написать, что я в городе. Или… Господи, что за бред. Хлопаю себя по щекам и выбираюсь наружу. Подхожу к веренице умывальников и подношу руку, чтобы потекла вода.
Блин, никак не выходит. Что за долбаная система.
В крайней кабинке хлопает дверь и боковым зрением замечаю движение. Кошусь на незнакомку и понимаю, что это та самая девушка, что стояла к Киром.