Для девушки это было ударом. Все ее способности ограничивались вскрытием замков и снятием чужих чар, кому она нужна будет в этом мире без образования? Да ее же ни на одну работу не возьмут! Перспектива сидеть всю жизнь сначала на шее у отца, а потом мужа — не очень-то прельщала.
Хотелось свободы, приключений. Но по законам Шитара полукровки могли считаться дееспособными и, соответственно, имеющими право самостоятельно определять свою судьбу, только после окончания академии.
И вот, когда до желаемой цели оставался всего один шаг, в дело вмешался Элигос Дивуар.
В этот раз ей снился он. Злость, которую она к нему испытывала, требовала выхода, и во сне девушка заставляла его извиняться перед ней. Падать на колени, вымаливая прощение. Это было приятно. Вид поверженного дракона, смотрящего снизу вверх, целующего ее ноги, завораживал. Все-таки стоило признать, что Дивуар был невероятно хорош собой. Но в какой-то момент сон изменился. Стало душно и жарко, воздух наполнился огнем, вызывая приступ удушья. Маргарита запаниковала, царапая горло руками, нужно было звать на помощь, но она была одна. Одна в тесной маленькой комнатке, запертая изнутри и снаружи.
Она проснулась, мгновенно сбросив наваждение, слушая, как колотится сердце, и мысленно уговаривая себя, что все, что привиделось — всего лишь плод воображения. Как же давно ее не беспокоили эти сны… неужели это началось снова?
Отдышавшись, девушка приподнялась, осматриваясь вокруг. Маленький кабинет с кожаной мебелью и книгами в стеллажах по периметру стен. На столике в углу — бронзовый бюст императора размером с три больших мужских кулака.
Виски и затылок жутко ломило, а по телу разливалась слабость.
— Сударыня Хелвин! Наконец-то вы очнулись, я сейчас же приведу вашего отца.
Она повернулась на голос — это оказался тот самый агент Валентин, уже виденный ей в лесу. События вчерашнего дня тут же всплыли в голове — побег из дома, бар, в котором ее чуть не споили силком, Уном анимам, побочный эффект, из-за которого она и Элигос превратились во влюбленную парочку, облава на маленький домик… Гера! В какую задницу она угодила. Она опустила глаза, осматриваясь — на ней было новое платье. Хорошо хоть ее переодели, но сколько же времени она была в отключке?
— Постой… Валентин, правильно? — Тот кивнул, вопросительно глядя на нее, — Прежде, чем ты позовешь папу, может, расскажешь, что произошло? И вообще, где я?
Мужчина выглядел слегка озадачено, но все же кивнул:
— Вы в главном здании канцелярии, в столице. Мы спасли вас от похитителя. Что-то еще?
— А где похититель сейчас? — Осторожно уточнила она. Не то, чтобы она беспокоилась за Элигоса, вот только последствия ритуала уже давали о себе знать, не хотелось бы, чтобы его снова начали пытать.
— Возможно, он уже мертв. Или скоро будет мертв, вам не о чем беспокоиться. Шеф, то есть ваш отец, решил не ждать официального судебного решения. Так что из камеры отправится сразу на погребальный костер.
— Его нельзя убивать! — Это вырвалось прежде, чем она подумала.
— Почему? — Валентин подозрительно оглядел ее.
Маргарита несколько раз открыла и закрыла рот, но ничего сказать так и не сумела. Они не знают о ритуале? А еще называются «профессионалами»! Ну и как ей самой о таком рассказывать? С другой стороны, вид, в котором ее нашли, вполне ясно говорил о том, что над ее честью надругались. В конце концов, постороннему легче о таком рассказать, чем родному отцу. Оставалось столько стиснуть зубы и, стремительно краснея, произнести:
— Он провел ритуал.
— Следов магического воздействия обнаружено не было. Вы переволновались, так что вполне естественно, что…
— Подождите, послушайте!
— Давайте я позову вашего отца, и вы все расскажете ему.
Валентин развернулся на каблуках и, не прощаясь, вышел из кабинета. В этот же самый момент кто-то словно пнул в живот. Она согнулась пополам, хватая ртом воздух. Проклятье Геры! Да она умрет прежде, чем кто-то придет сюда. А даже если и нет, как объяснить что с тобой, если от боли и говорить не можешь?
Впрочем, один плюс от этого удара был — головная боль почти перестала ощущаться.
Она встала с диванчика и, держась за стены, побрела к выходу. Удар повторился. От боли на глаза выступили слезы. Она схватилась за столик, чуть не уронив бюст императора. В этот момент ничего так не хотелось, как размозжить голову того, кто мучает ее, этой самой статуэткой. А потому, когда Маргарита, наконец, смогла распрямиться, то прихватила ее с собой, несмотря на тяжесть.