Вранье.
Еще одна ложь.
— Ты даже никогда не показывал мне фотографии, — тихо говорит она. — Почему?
Я заставляю себя оставаться расслабленным. Чтобы удержаться на плаву среди тревоги и чувства вины.
Господи, только сегодня вечером я беспокоился о таком развитии событий — и вот оно. Она начинает давить, начинает ожидать большего от этого человека, за которого импульсивно вышла замуж.
Я отвлекаю ее единственным известным мне способом. Единственным известным мне способом добиться успеха.
Я беру руку своей жены и кладу ее на свой напряженный член.
— Я бы предпочел поговорить о том, почему ты до сих пор ничего с этим не сделала, малышка. — Затем я беру ее за подбородок рукой, слегка надавливая, наклоняя ее лицо к своему. — Папочка становится нетерпеливым.
Ее дыхание прерывается.
Что-то сверкает в ее глазах, новое любопытство, которое говорит мне, что она видит насквозь мою попытку отвлечь ее. Я волнуюсь, что она собирается высказать свое беспокойство, и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, прежде чем это произойдет, но ее рука гладит мой член, и вместо этого я стону у ее губ.
— Вот так? — невинно спрашивает она.
— Да, — шиплю я, мой член чертовски чувствителен от моего собственного грубого обращения.
Еще одно сжатие рукой.
— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?
— Я хочу, чтобы ты заглотила его, — выдыхаю я, надавливая на ее челюсть, пока ее рот не открывается на вдохе. — Ровно столько, чтобы намочить его. Чтобы я мог засунуть его в твою тугую задницу.
Джоли удивленно и взволнованно моргает, глядя на меня.
Грязные слова, исходящие из моего рта, заставляют ее стонать, ее ногти скользят по моим бедрам, чтобы она могла сжать мой член в два кулака, сильно обхватывая, пытаясь засунуть как можно больше его между губ, храбро растягивая горло, чтобы это произошло. Наблюдать за тем, как она пытается взять меня в рот как можно глубже, достаточно, чтобы заставить меня кончить, но я прикусываю язык и сдерживаю нарастающую кульминацию.
Я кладу руки на затылок и сгибаюсь, наблюдая, как ее глаза загораются. Она не скрывала, что любит мое накаченное тело, и сейчас я устраиваю ей шоу, двигая бедрами навстречу ее рту, позволяя ей наслаждаться моими мышцами, сокращающимися на моем животе. Я провожу много времени, убивая часы в спортзале, когда она в безопасности дома, а я должен быть на «работе». Это окупается сейчас, когда она хнычет и впускает еще один дюйм моего члена, ее руки лихорадочно гладят меня, ее язык омывает меня, губы сосут, зубы задевают. Если я позволю ей зайти еще дальше, я закончу слишком рано — а мне нужна эта последняя, неиспользованная привилегия ее тела сегодня вечером.
Я вытаскиваю свой член из ее рта и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее припухшие, задыхающиеся губы.
— Что я тебе сказал в первую ночь, когда трахнул тебя? — Я крепко сжимаю ее горло, пристально глядя ей в глаза, любовь, одержимость и сила пронизывают меня. — Как только ты привыкнешь к этому члену, он не доставит тебе ничего, кроме удовольствия. Это то, что я сказал, не так ли? Что ты будешь дрожать каждый раз, когда я войду в спальню, просто зная, что я собираюсь засунуть его в твою тугую пи*ду?
— Да, — выдыхает она, ее глаза полуприкрыты. — Это так. Я дрожу. Пожалуйста...
— А как насчет того, что я собираюсь засунуть его тебе в задницу? А? Ты ведь хочешь этого? — Я отпускаю горло Джоли, переворачиваю ее на живот, грубо раздвигаю ее ягодицы и смотрю на ее нетронутый вход. — Может быть, ты зажмешь подушку между зубов, чтобы никого не разбудить?
Ее пальцы впиваются в подушку.
— Я хочу этого, — хрипло говорит она. — Я хочу почувствовать тебя там.
Из моей груди вырывается стон.
— Стоит ли удивляться, что папочка не может оставаться в стороне? — Я плюю на ее сморщенную дырочку и толкаюсь бедрами вперед, втискивая свой член между ее ягодиц и двигаясь, двигаясь, толкаясь в ее тугую плоть, которую я собираюсь объявить своей. — Я, наверное, войду на три или четыре дюйма и кончу, детка, ты такая чертовски узкая.
Однако моя зависимость заключается в том, чтобы доставить ей удовольствие, поэтому я тянусь к прикроватному столику и достаю две вещи. Массажер-бабочка, который был у нее с тех пор, как я встретил ее, но с тех пор она им не пользовалась. И маленький флакончик лубриканта, который ей тоже был не нужен. Я включаю массажер и провожу им под ее бедром, двигаясь внутрь, пока не смогу плотно прижать его к месту соединения ее бедер.
Все тело Джоли содрогается, ее бедра опускаются, чтобы вжаться в вибратор.
— Ох!
— К черту, кричи, это все для твоего папочки, — прохрипел я ей в ухо. — К черту это, пока я оскверняю тебя.
Джоли всхлипывает, ее бедра раздвигаются немного шире, давая мне больше доступа туда, куда мне нужно. Я принимаю это с рычанием, используя свои колени, чтобы раздвинуть ее еще больше. Если бы она могла видеть мое лицо прямо сейчас, она бы испугалась до смерти. В этот момент я полностью ее сумасшедший преследователь. Я волк в овечьей шкуре. Я мужчина, который крадет ее трусики и нюхает их, облизывает край ее кофейной кружки, прежде чем отправить ее в посудомоечную машину. Я одержимый преступник, который нападает на мужчин, которые пытаются заговорить с ней. Я чертовски сумасшедший. И я двигаю двумя пальцами внутри ее киски, пока толкаюсь в ее тугую задницу. Мечта, ставшая явью. Воплощенная в жизнь фантазия. Она понятия не имеет, какую битву я веду, чтобы не удержать ее, не проникнуть в нее и не рычать до хрипоты обо всем, что делает ее неотразимой. Увлекательно.
Моя.
Я снова плюю на ее вход, затем убираю пальцы и снова медленно вхожу внутрь ее попки с низким, неровным звуком побежденного мужчины. Мужчины на грани взрыва. Или сошедшего с ума. Или и то, и другое.
— Давай посмотрим, как глубоко я смогу войти, — рычу я ей в шею, проталкивая свой член сквозь влажное, растягивающееся сопротивление. — Давай посмотрим, какая ты хорошая маленькая девочка. Прими своего папочку.
Холмики ее задницы так мягко прижимаются к моему животу, ее спина — такой красивый изгиб, разделенный пополам женственным хребтом позвоночника. Ее щека прижата к подушке, так что я вижу ее открытый рот, неглубокое дыхание, входящее и выходящее. Черный веер ее ресниц. Она — настоящее откровение. Богиня, ходящая по земле. И такая тугая. Так чертовски плотно обхватывает мой член, что я издаю хриплые задыхающиеся звуки, капля пота скатывается по моему виску.
— Папочка, — шепчет она, когда я погружаюсь еще на дюйм. — Я вся твоя.
Я выдыхаю ее имя, и меня пробирает дрожь.
— Бл*ть, бл*ть, бл*ть.
Мой оргазм, кажется, вырывается из глубокой, неиспользованной части меня, и я толкаюсь до упора в ее маленькую попку, выкрикивая проклятия, когда заполняю ее своей спермой, белые струйки скатываются по склонам ее ягодиц, выплескиваясь на мой живот, потому что в какой-то момент я начал снова толкаться в нее. Она лишь хныкала и повторяла «да, да, да». Я обхватываю рукой шлепающую спинку кровати и безудержно трахаю ее сжимающуюся дырочку, выпуская все внутри себя. Каждую каплю.