— Как думаешь, Вадим не кинется на моего брата и медсестру? Или сначала его надо накормить? — шёпотом нарушила я неловкую тишину, в которую погрузилась кухня, едва с неё убралась домработница.
Матвей шумно отхлебнул чая из той же кружки с БДСМ-негром и вполголоса ответил:
— Если я буду рядом, контролировать каждый его шаг — не кинется. Но покормить его для начала было бы надёжнее. И вообще, зачем такие сложности? Какие-то явно подставные врачи… Справку ему и я мог бы нарисовать.
— На каком основании?
— На основании корочек волонтёра Международного Красного креста и медбрата, как минимум, — терпеливо пояснил он, словно не заметив промелькнувшего на моём лице удивления. — Ты собираешься рассказать брату правду?
— Да, — без малейшего сомнения кивнула я и одним глотком допила кофе. — Мы никогда друг другу не врём.
— Ну, хоть кто-то заслужил твою честность, — хмыкнул Матвей.
Я уже и внимание перестала обращать на такие намёки: ой, да пусть считает меня хоть Медузой Горгоной. Если кого из нас двоих и стоило обвинить во всех смертных грехах и связи с демонами, то точно не меня.
Вовремя раздалась трель дверного звонка, не дав мне прокомментировать сегодняшнюю футболку бокора: на этот раз с облупившимся от частых стирок принтом «Король и Шут». Понятия не имею, кто это, но выглядели разукрашенные морды отвратно.
Ноги едва шевелились от недосыпа, однако стоило открыть дверь и увидеть широкую улыбку Женьки, как настроение улучшилось. Родные медовые глаза, нос с горбинкой и идеальный свежий запах одеколона с бергамотом — словно мгновенная терапия для нервов. Я с выдохом облегчения кинулась ему на шею:
— Дейл! Наконец-то!
— Тише, задушишь! — со смешком отозвался он, коротко стиснув меня в крепкой хватке. Отстранившись, прибавил громкости голосу и кивнул себе за спину: — А что это у вас за доктора, кто заболел? Прямо в воротах встретились!
Я быстро чмокнула его в гладко выбритую щеку: умница, он всё делал как надо. Изобразил случайную встречу для ушей Нины Аркадьевны, которые, уверена, улавливали каждый звук из холла.
— Здравствуйте, проходите пожалуйста, — елеем растеклась я, пропуская в дом невысокую спутницу Женьки в слегка коротковатом белом халате. — Вадюша с самого утра себя ужасно чувствует! Температура тридцать девять, горло болит так, что рта открыть не может…
— Здравствуйте, я Кристина Михайловна, терапевт, — пропищала девчонка, демонстрируя белый пластиковый чемоданчик с красным крестом. — Где больной?
Я окинула её придирчивым взглядом: хорошенькое личико и любимый братцем оттенок рыжих длинных кудрей. Слишком сладкая для типичной труженицы поликлиники, а снаряжение в виде болтающегося на тощей шее стетоскопа — чересчур явное. Она выглядела не как врач, а скорее как девица из костюмированного порно-ролика.
Похоже, такие ассоциации были не только у меня. Женька ухмыльнулся и нагло прошёлся ладонью по ягодицам «Кристины Михайловны», на что она игриво вильнула бёдрами.
— Вадик наверху, — хмуро обозначила я и добавила для братца шёпотом: — Умоляю, скажи, что она не проститутка.
— Чип, мы же друг другу не врём, — ещё шире улыбнулся он в ответ.
Я устало сжала пальцами переносицу, сдерживая желание от души его стукнуть. Девица уже подошла к одному из зеркал и кончиком пальца поправляла помаду. Так, вдох-выдох. В целом, глубоко плевать, откуда она — лишь бы мелькнула перед носом домработницы и громко огласила диагноз. Ей и смотреть на Вадьку не обязательно, но вот подняться в спальню придётся.
— О, у нас гости, — вдруг раздался у меня за спиной откровенно насмешливый голос Матвея. — Привет, брат! Как там, оклемался после свадьбы? А то столько с тобой выпили…
Женька в откровенном шоке приоткрыл рот на эту тираду. Я обернулась: чёртов бокор спокойно допивал чай, а вот за ним показалась Нина Аркадьевна, шустро пробежавшая через холл в кладовую. Любопытная бабулька явно наблюдала за всем этим краем глаза.
К счастью, брат у меня всегда был сообразительным. Быстро стерев изумление с лица, он подошёл к Матвею и крепко пожал ему руку.
— Да, знаешь, вчера весь день проспал! А ты решил у Юльчика остаться? Надолго?
— Как пойдёт. В Саратове сейчас дел нет, вот решил погостить…
— Мальчики, давайте вы позже поболтаете? — прервала я их дикую беседу слепого с глухим, пока никто не сморозил чушь. — Идём к Вадюше. Он, бедолага, совсем не встаёт. Наверное, всё холодное шампанское виновато.
— Да-да, идите, — кивнул Женька. — Кристина Михайловна быстро его поставит, кхм, на ноги! А я пока ваши подарки выгружу, вы же из ресторана ничего не забирали, там целый склад.
Он дождался, пока девица вместе с Матвеем уйдут к лестнице, а затем так резко рванул меня за руку на себя, что я едва устояла на ногах.
— Это что за хрен? — прошипел он мне на ухо. — Юля, какого…
— Потом. Таскай всё в мою спальню и жди на балконе, — отмахнулась я и побежала наверх: следить, чтобы всё прошло гладко.
Женька выругался себе под нос, но спорить не стал. Во рту пересохло. Взлетая по ступеням, я слышала громкий разговор: Матвей уже втирал проститутке что-то про лечение ангины кустарными методами, а она усиленно поддакивала. Добравшись до коридора третьего этажа, я застала их как раз перед дверями Вадима.
— Он изнутри закрылся — не хочет, чтобы беспокоили, — натянуто улыбнулась я, когда девчонка впустую повернула ручку.
Вытащив ключ из кармана свободного платья, я открыла дверь и с опаской заглянула внутрь спальни первой. Матвей тут же грубо оттолкнул меня одной рукой (во второй всё ещё держал кружку) и пролез вперёд сам.
— Вадим, к тебе пришёл врач. Лежи и не вставай! — чётко приказал он.
Наша процессия просочилась в комнату, и я тут же закрыла дверь. «Кристина Михайловна» с недоумением смотрела, как грузно переваливающийся с ноги на ногу зомби улёгся на кровать и замер с вытянутыми вдоль тела руками. На нём всё ещё были лишь трусы и распахнутый махровый халат — со вчерашнего дня. Вадик уставился в потолок и закряхтел, поведя носом по воздуху.
Вот уж не думала, что ему всё ещё надо дышать, и что он чувствовал запахи.
— Ч-что это с ним? — в ужасе прошептала проститутка, отшатнувшись к стене и прижав к пышной груди белый чемоданчик.
— Тебе не всё равно? — я закатила глаза и начала тихий инструктаж: — Побудь тут минут пять, а потом выйди и объяви, что у него ангина. Тебя должна услышать домработница, ясно?
— Я-ясно.
— Сколько Женька тебе пообещал?
— Пятьдесят тысяч. И я не должна никому рассказывать про это, — похоже, упоминание оплаты здорово девчонку подбодрило: она перестала стучать зубами и так ошалело хлопать наращенными ресницами. И даже позволила себе любопытство: — Так а чё это он? Хоть не заразный? Как будто слепой…
— Не заразный, — отозвался Матвей и шумно прихлебнул чай. — Подойти да потрогай, раз так интересно.
Я бросила на него предупреждающий взгляд: вот это точно ни к чему. Но он, кажется, откровенно угорал над страхом и интересом Кристины. Услужливо посторонился, и она несмело подошла к постели, с лёгкой брезгливостью оглядывая растянувшегося на ней Вадика.
— Бледный… Но глаза конечно — полный треш… Экстази? Мет? Угашенный походу в нули. Никогда такого не видела.
— И не увидишь, — нервно бросила я, сложив руки на груди. — Всё сразу, накачался лошадиной дозой, теперь вот даже говорить не может — ждём, пока оклемается.
— А, ну ясно, — протянула Кристина, и вдруг ткнула наманикюренным пальчиком в живот Вадима.
— А-а-у-ы! — заорал тот и резко сел на кровати, широко открыв слюнявый рот с мгновенно удлинившимися клыками.
Его лапищи пронеслись в паре сантиметров от девчонки, едва-едва её не схватив. К чести излишне любопытной проститутки — она не закричала. А просто отключилась, закатив глаза и без сознания падая на пол спиной.
— Вадим, лежать! Нельзя! — скомандовал Матвей и, отбросив кружку, поймал Кристину за плечи, не дав ей приложиться затылком. За реакцию — пять с плюсом.