Она взяла себя в руки и сказала ледяным тоном:
– Даже такой толстокожий человек, как вы, давно должен понять, что ему не место в этом доме.
Мария охнула от изумления, но Джек и бровью не повел.
– Я надеялся застать вас, графиня.
– Я запрещаю вам называть меня так, – выпалила она. – И пожалуйста, уезжайте.
Подъехал Конрад. Выйдя из машины, он внимательно посмотрел на гостя:
– Добрый вечер, Джек.
– Привет, Конрад! – кивнул тот.
– Сестра рассказала мне о вашей ссоре.
– Я так и думал. Ведь она тут же побежала к Рэю, рассказала и ему тоже, – спокойно заметил Джек, не отрывая глаз от Белинды.
Само присутствие этого человека тревожило. Настораживало и странное выражение его глаз. Оставалось одно – уйти.
– Мы едем ужинать. Пойдемте, Мария. – Женщины направились к машине. Но Джек преградил дорогу.
– Вот и отлично. Поужинайте со мной. Вы же обещали.
– Вы сошли у ума. – Белинда задохнулась от возмущения. – После сегодняшней выходки я никуда с вами не поеду.
Джек сделал вид, что не расслышал. Подвернувшись к Конраду, он сказал многозначительно:
– Мы не хотели бы задерживать вас.
Конрад нахмурился.
– Я не знаю, что вы наговорили сестре сегодня, но...
– Так она вам не рассказала? Странно. Я напомнил ей, что она вышла за графа из-за – его титула и что в этом смысле она ничем не лучше Стефани.
– Эхм, -кашлянул Конрад. – Понятно. – И спокойно поинтересовался: – Вы приехали, чтобы снова оскорблять ее?
– Очень похоже на то, – признался Джек, – но все зависит от нее.
– Понятно, – повторил Конрад.
Совершенно потеряв терпение, Белинда горячо воскликнула:
– Ну что ты заладил: «Понятно, понятно»! Вышвырни его вон!
– Я бы рад помочь тебе, -ответил Конрад. – Но мне почему-то кажется, что он не уйдет. – Взяв Марию под локоть, он повел ее к машине.
Белинда лишь рот открыла от изумления, глядя на брата.
– Ты... ты же не оставишь меня с этим... этим нахалом?!
– Знаешь, я очень проголодался.
Конрад усадил Марию в машину, сел сам, и они уехали.
– Трус!-кричала ему вслед .Белинда, трясясь от ярости, потом повернулась к Джеку: – Садитесь в свою машину и выметайтесь!
Джек шагнул к ней и, обхватив руками ее лицо, прижался губами к ее губам. Он снова застал женщину врасплох, но на этот раз она оправилась быстрее и впилась ногтями в его руки. Джек выругался, подхватил Белинду и перекинул через плечо.
Она на мгновение растерялась, а потом принялась молотить кулаками по его спине, пытаясь вырваться. Но все напрасно. Джек будто и не заметил ничего. Он пронес ее через сад, в самый дальний его конец. Только достаточно удалившись от дома, он опустил строптивицу на землю. Полыхая яростью, Белинда пыталась отбиваться, но он спокойно обнял ее и снова поцеловал.
Женщина продолжила бы сопротивление, но его руки так крепко сжали ее, что и пошевелиться было невозможно. Она бы отвернулась, но Джек положил свободную руку ей на затылок и поцеловал в беспомощные губы. Хотела было пнуть его ногой, но, наклонив ее назад, он воспрепятствовал этому намерению. Она ругала мучителя на чем свет стоит, но все ее существо отвечало на его поцелуи. Ярость, злость, презрение – все куда-то исчезло. Осталось только бешеное биение сердца и страстное желание, какого давно не испытывала.
Рот приоткрылся под нажимом его губ, она почувствовала нежное прикосновение его языка и сама не заметила, как начала отвечать на ласки.
Джек выпрямился и ослабил хватку. Руки женщины теперь были свободны и тут же обвились вокруг его шеи. Желание нарастало в ней, губы горели, она целовала мужчину с такой страстью, что тот потрясенно охнул и совсем потерял голову.
Он оторвался от ее губ и заскользил своими вниз по нежной шее. Белинда застонала и снова прильнула к его губам, не в силах насытиться. Оба тяжело дышали от возбуждения, от сжигающего их желания. Белинда тесно прижалась к Джеку и почувствовала, что он весь напрягся. Глубоко в ее горле зародился глухой животный стон, стон неутоленной страсти.
Поверх платья, которое держалось на плечах лишь с помощью тонких бретелек с бантиками, на Белинде был расшитый блестками жакет. Джек стянул его, отбросил в сторону и снова принялся целовать ее шею, изящные обнаженные плечи. Зубами нашел конец банта и потянул. Легкая ткань скользнула вниз, обнажая грудь, матово-белую в лунном свете.
Нежное прикосновение губ к ее возбужденному, набухшему соску подействовало как электрический разряд. Белинда вскрикнула, и ее крик, полный наслаждения и сладкой муки, нарушил тишину замершего сада. Задыхаясь, она повторяла имя ненавистного и такого желанного человека. Мир вокруг них закружился, заметался в бешеном вихре. Их прерывистое дыхание слилось в один долгий стон страстного желания.