— Ирэна, я не стал бы применять к тебе столь кардинальные меры… и боль причинять не хочу… если ты прямо сейчас отречешься от еще неокрепшей связи с Адарионом. Ведь у вас если и было что, то одного-двух раз недостаточно. Так было или нет? — и с таким вдруг участием в лице глянул на меня, что я бы поверила (может быть) в его расположение, если бы не эта удавка в руках и не его «Хочу!».
— Было! — хрипло, с вызовом в голосе выкрикнула и встала на ноги, быстро обматываясь простыней, затем посмотрела с усмешкой в налитые кровью глаза блондина, и прошипела, скривившись от отвращения: — И уж поверь, ты никогда до него не дотянешь. Слишком бледный на его фоне.
— Ты пожалеешь о своих словах, — прорычал демоннид и рванул в мою сторону.
Я же, действуя на инстинктах, выставила перед собой руки веером, прочувствовала внезапную силу огня, что рванула через ладони, и яркая, почти ослепляющая вспышка понеслась навстречу блондину.
Он уклонился, но недостаточно быстро, подставив бок под огненный шквал. Зашипел, начал меняться, превращаясь именно в того мерзкого монстра, который мне не так давно привиделся. Я вжалась в стену спиной, концентрируясь и собирая силы, как вдруг демон растворился… исчез?!
Замерла, не веря своим глазам — только что был прямо передо мною и вдруг раз — я одна в камере?! «Слушай… смотри… душой смотри», — закричал в моей голове голос Азалии, я дернулась от неожиданности и боковым зрением уловила какое-то движение, словно тень пронеслась справа.
Так, спокойно. Выпустила из рук огненный щит, распустила его перед собой диском, поворачиваясь из стороны в сторону, прикрыла глаза. Слушаю, смотрю… Медленно поворачивая голову, пытаюсь уловить хоть малейший знак. Вот он!
Демон стоял так близко, что когда я повернула в его сторону полыхающий щит, не успела отразить удар… Боль была такая сильная, что в глазах вспыхнули искры, а меня саму отбросило в сторону кушетки. Снова удар. Я кричу… мне больно!!! Падаю на колени, сквозь хриплый стон с горечью вспоминаю обещание Адариона — «абсолютная защита», и где же она?
— Твою ж… Успел-таки! — неожиданно зарычал в бешенстве Амин.
Я посмотрела сквозь слезы на себя, затем медленно поднялась, когда разрывающая легкие боль внезапно исчезла. Мое тело светилось, ярко, словно луч солнца, озарило тьму, что пряталась по углам темницы, и ослепила демоннида, который вдруг завыл, закрывая глаза, затем заорал так, что у меня уши заложило. В этот момент, как в замедленном кадре, вижу, позади Амина тяжелая дверь слетает с петель, падает, едва не придавливая блондина и в проем влетает нечто свирепое, темное, огромное… тоже рычит, затем врезается в ослепшего врага…
А я в самый неподходящий момент понимаю, что не боюсь черного монстра, ибо слишком счастлива его видеть, и слышать тоже. Когда сломанной куклой Амин падает на каменный пол, ко мне смазанным движением подлетает такой родной шеф в собственном облике, что я не сдерживаю своих эмоций. Обхватываю его торс руками, прижимаюсь что есть силы щекой к его груди, и тихонько плачу.
— Ну-ну, все теперь будет хорошо… тише… тише, малыш. Ведьмочка моя, светлый лучик мой, иди ко мне, больше тебя никто не обидит, — ласковые слова и сильные, теплые руки, которые подхватывают меня, убаюкивают, успокаивают страхи и дарят понимание, что я могу довериться этому мужчине.
И почему-то осознание, что воспринимаю Адариона именно как мужчину, а не как страшного, отталкивающего своим видом монстра, придает мне силы признаться пока только себе, что люблю его, очень люблю.
Я словно оглохла, выпала в астрал, растеряв все силы, обмякла в руках Адариона, и не обратила внимания на сам переход из подземелья в безопасное место, коим оказалась, как это ни странно, городская квартира шефа. Бережно сгрузив меня в затемненной спальне на широкую кровать, закутал в одеяла, и отправился на кухню, шепнув на ушко, что принесет кое-что вкусненькое и кофе.
А у меня в голове крутится одна очень неприятная мысль, что те чувства, которые вскрылись в экстремальных условиях, вполне могут быть не мои собственные, а наведенные ритуалом, что провел Адарион. Больно прикусив ладонь, сжалась в комок под одеялом, и зажмурилась… Почему мне так больно? Разве любовь может приносить душевную боль? А может дело в моем задетом самолюбии, что не устояла-таки, влюбилась и в кого? — в того, кто даже мнения не спросил, хочу я быть к нему привязанной на всю жизнь… как понять себя?
Приподнялась, вытерла слезы (и когда только залить все лицо успели?), прислушалась к звукам, доносившимся из коридора. А там словно кто-то о чем-то спорил, мужской голос… Адариона, точно, я бы узнала в любом случае, а вот второй… женский. Укутавшись поплотнее в одеяло, подкралась ближе к приоткрытой двери, и затихла.