Представление папе проходило в гробовом молчании и в полной темноте. Ну никак глаза не желали открываться после упорно засевшего в моем подсознании облика Повелителя демоннидов. Страшен, аки демон, черен ликом, весь утыкан шипами и острыми наростами, а еще с лохматой, как у льва, гривой черных волос. Оскалился мне так, что я оторвала нагрудный кармашек у пиджака, что был ближе всего ко мне, то бишь, собственному демонниду успела причинить мелкий ущерб. Дальше я закрыла глаза, и гордо выпрямилась. Я — ведьма, а значит — гордая и бесстрашная, а глаза… А что глаза? Они сами по себе.
— Глаза открой, — прошипел кто-то рядом.
Я только плечиком дернула в ответ, узнав голос маман шефа. И чего так злиться-то?
— Адарион, что с твоей ведьмой? — прогремел мужской голос заинтересовано. — Ущербная, что ли?
— Дорррогая, уже можно смотреть, — знакомые руки обняли меня за талию, прижали к стальной груди и пощекотали за ушком дыханием.
Открыла. Вздрогнула. Наступила на ногу мужу, и выпалила:
— Чур меня, да что б икалось всем безрогим.
Мда. Должно быть ведьмовское слово имело в этих стенах все же определенную силу, потому что икота накрыла всю мужскую часть гостей, и даже папе досталось.
— Ик, ничего себе ик… — фыркнул за моей спиной Адарион, пытаясь сдерживать рвущийся наружу смех. — Ты следи… ик… что говоришь, ладно, ик-милая?
— Ада… ик… рион… ик, это как пони… ик… мать..?
— Ты обо мне? — уточнила маман, и прошла к мужу.
Подпрыгнула, так как мужик злой поднялся во весь свой нехилый рост, явно за два метра будет, снова икнул, и завалился обратно на свое мощное кресло, едва маман боднула Повелителя в грудь своими рогами.
— Ты кого тут матерью пони обозвал?!
Ого, да это не свекровь, это же просто… ведьма с рогами. Вона как завелась-то!
— Ик, дорогая, сними ты с народа… ик… котэ.
— Снимаю это ваше ик-котэ, — вздохнула я, и сверху на гостей полетели орущие, царапающиеся и просто бешеные кошаки всех мастей и пород.
На папу персонально спланировал… лев.
— Твою ж! Чернокнижника вам в зад! — ругнулась я от шока, а вокруг вдруг застонали, причем слишком радостно. — Ой, снимаю-снимаю…
— Милааааяяя… — голос Адариона показался с ноткой грусти.
— Что? — повернулась и ахнула. — Ты какого… голый стоишь тут перед всеми?! — рыкнула, возмущенно уставившись на прикрывающегося моим телом демоннида.
Затем посмотрела на остальных. Ого, а в человеческом облике все эти мужские особи в количестве не меньше двадцати — ого-ого! Хотя то, что собственно могло бы представлять интерес для обалдевших демонесс, восседавших за тем же столом, оказалось сокрыто черной скатертью.
— Оденься уже! — взвизгнул кто-то рядом.
И я только сейчас заметила Азалию, прикрывающую своей пышной юбкой злющего мастера Смерти.
— Ой! — пискнула я, и спряталась за спину Адариона.
Тот попытался поймать меня, не желая показываться всем в неодетом виде… как вдруг громкий рык разнесся по залу, поднявшись под своды высокого потолка.
— Ставлю защиту от ведьм. Всем довольно валять дурака!!
Папа сумел не только хорошо прикрыться львом, опешившим от вольного обращения с его величеством — королем фауны, но и прорычать не хуже мохнатой кисы, разомлевшей на коленях демоннида, когда того бесцеремонно закинули на плечи в виде тоги.
Народ недовольно зашумел, кто-то даже высказался: «Зачем веселье испортил?», а дамы с витыми рогами закричали: «Верните все, как было, нам все нравится!!»
— Прости, родная, но защита временная, а ты у нас еще даже моему отцу не представлена… так что… не злись и не ругайся… потом, — муженек потащил меня за руку к столу, уже снова приодевшись в свой костюм.
Даже кармашек нагрудный вернулся на место. Взгрустнулось, и чего спрашивается старалась? Хотела было высказать возмущение, как вдруг поняла, что не могу говорить. Что?!! Запыхтела, грозно свела бровки и даже губки надула, как вдруг услышала ласковый голос, от которого стало просто страшно.
— Какая хорррошенькая… ведьмочка… и где же такие водятся? — поинтересовался ехидно «Папа», и поманил меня своим пальцем с длинным черным когтем. — Иди сюда… не укушу… пока не укушу.
Адарион ухватил меня за талию и тоже иронично ответил:
— Тебе и отсюда видно преотлично.
— Адарион, — возмутилась маман, спихивая с колен супруга разомлевшего было льва, чтобы тут же самой усесться. — Слушайся папу!