Мне пришлось еще изучить график работ, согласовать его со всеми отделами и принести готовые распечатки Ревскому.
«Медиаград» занимал верхние этажи, и здесь было только руководство. А все рабочие группы, художники, стилисты, фотографы, съемочные группы расположились во втором здании буквально через дорогу. Об этом я узнала еще вчера из разговора с Наташей. Ей, особенно в последнее время, было тяжело носиться туда-сюда, разрываясь между корпусами. Я пока еще не совсем поняла, что, где и как работает, но растерянности не было. Ревский давал точные указания, куда мне нужно идти. Да и Наташа сразу сказала, что при любом вопросе я могу звонить ей. Поэтому мой первый рабочий день прошел быстро, и все оказалось не так уж и страшно, как мне мерещилось еще вчера.
Дома, сидя с Егоркой перед телевизором, я смотрела с ним какой-то мультик и перебирала его пшеничные волосы. Он тоже поделился своим первым днем. Ему не очень понравилось в детском саду, но он понимал, что другого выхода у нас нет. И поэтому Егор не жаловался и не ныл, как другие дети в его группе. Мой маленький сын решил, что когда вырастет, то станет настоящим мужчиной, и будет стараться не огорчать меня. И он старался. Как мог. И я была ему за это благодарна. Ведь, когда рядом с тобой есть человечек, который тебя любит, то больше ничего и не надо! И пусть, что ему пока всего пять с половиной! Это не важно! Важно то, что он рядом, и я очень люблю его!
Я быстро втянулась в работу. График меня полностью устраивал. Ревский был требовательным, но без самодурства. И я всегда забирала Егорку из садика, как только была свободна. Сергей Вениаминович старался не задерживать меня на работе, и иногда отпускал пораньше. Он знал, что я спешу в детский сад.
И если бы меня спросили, как у меня дела, я, ни секунды не сомневаясь, ответила, что лучше просто не бывает! И это была правда! Ортез на работе я практически не надевала, стараясь просто не нагружать руку. Поэтому о том случайном эпизоде, почему я носила ортез, я даже и не вспоминала. Он просто стерся из памяти. Но как выяснилось, что окончательно стереть все нельзя. Или это судьба старается снова ткнуть тебя носом, если ты забываешь о чем-то, что имеет значение.
Прошло две недели. Точнее, они пролетели, что я их даже и не заметила. Дома все было хорошо, на работе тоже. Я как раз собиралась бежать во второй корпус, когда загорелась кнопка селектора, но не было никакого звука. Точнее звуки были, но непонятные. Не зная, что это могло быть, я решила все-таки уточнить у Ревского. Входя в его кабинет, я никогда не стучала. Если Сергей Вениаминович просил чай, я просто заносила ему его, и ставила на стол, чтобы не отвлекать от работы. Если же это были документы, то сообщала ему об этом.
Ревский сидел, откинувшись на кресле, и держался одной рукой за грудь, другая лежала на селекторе. Видимо он все-таки пытался позвать на помощь.
– Сергей Вениаминович, вам плохо? – я подбежала к мужчине и попыталась посмотреть ему в лицо. Оно было искажено гримасой боли. – Вы меня слышите?
Ревский меня не слышал. Или слышал, но ничего не отвечал. На лбу были бисеринки пота, он тяжело дышал.
Схватив свой телефон, я набрала номер Холодова. Он звонил мне через неделю после приема и интересовался моим здоровьем. Уверив врача, что чувствую себя прекрасно, я поблагодарила за помощь, и записала номер его телефона. Так на всякий случай. Тем более, узнав, что я работаю в «Медиаграде» помощником Сергея Вениаминовича, Холодов посоветовал не баловать того кофе, так как у Ревского было больное сердце.
– Иван Андреевич! Это Вера. Морозова! – Закричала я в трубку.
– Да, Верочка, что случилось? – Спросил спокойный мужской голос.
– Сергей Вениаминович. Ему плохо!
– Бригаду на Лермонтова 14! СРОЧНО! – Услышала я четкую команду. – Вера, успокойтесь. Он в сознании?
– Глаза открыты, но ничего не говорит.
– Расстегните ему ворот рубашки, расслабьте, чтобы не давил. Сделала? Молодец. Откройте окно. Полностью! Так. У него должны быть таблетки. Вера, посмотрите в кармане пиджака! Одну положите ему под язык. Бригада уже выехала. Не дайте ему упасть. И отправьте кого-нибудь вниз, чтобы не ждать лифт.
– Хорошо. Я позвоню Светлане Игоревне, – я отключила звонок. – Сергей Вениаминович, мне нужно найти таблетки, – сказала я Ревскому. Он закрыл глаза в знак согласия. Таблетки были в пиджаке, как и сказал Холодов.
Ревский был очень бледен. В кабинете стало холодно. Все-таки еще март. Пусть и последний день.
Я набрала номер Чащиной и объяснила, что нужно встретить бригаду скорой помощи.
Скорая приехала через семь минут. Они влетели в кабинет вместе с Чащиной. Я отошла в сторонку, чтобы не мешать. Меня потряхивало то ли от холода, то ли от пережитых эмоций.
– Молодец, что позвонила в «Элиту», а не по «03», – подошла ко мне Светлана Игоревна.
«Элита» – частная медицинская клиника, в которую я попала совершенно случайно, точнее меня туда притащил мистер Айс. И совершенно случайно у меня оказался номер телефона главного врача.
– И что теперь делать? – спросила я у Светланы Игоревны, когда Ревского увезли на машине скорой помощи.
Чащина вздохнула. Я знала, что она не только его коллега, но и очень близкий друг.
– Успокоиться, Вера. Пойдем ко мне, у меня есть коньяк.
– Но я не пью!
– Я тоже. Но надо. Если не хотим составить Сергею компанию. Пошли.
Мы вышли из кабинета, который я закрыла, и пошли в кабинет Чащиной. В тот, где я проходила первое собеседование. Было такое ощущение, что прошло уже много времени, когда на самом деле всего шестнадцать дней.
– Включи чайник. Я позвоню.
– Хорошо.
Я включила электрический чайник и села в кресло. Меня все еще потряхивало. Я смотрела в окно, даже не вникая и не слушая, о чем говорит Светлана Игоревна. Время словно замедлилось, и я каждой клеточкой ощущала его тягучесть.
Светлана Игоревна сама сделала нам чай, достала коньяк и добавила его в чашки. Обычно я пила чай без сахара, но Чащина заставила добавить его, чтобы повысить уровень глюкозы. Я послушалась.
– Ну, что ж. Не дотерпел Сережа до отпуска. Теперь точно отдохнет! – Сказала Чащина, отпивая чай из чашки.
– До отпуска? – Переспросила я.
– Да. Врачи уже давно говорили ему, что нужен отдых. Но мы же упертые! Пока не свалится, не будет думать о себе! Убила бы! – Чащина больше была зла, чем переживала за Ревского. Или это так показывала свои переживания?
– И кто будет вместо него? Вы?
– Нет. Завтра приедет Влад.
– Влад?
– Владислав Сергеевич Ревский – его старший сын. Он улаживал кое-какие вопросы и должен был уже скоро приехать, заменить Сергея. – Тут Светлана Игоревна как-то странно на меня посмотрела. Словно я должна была об этом знать. Но Ревского номер 2 я не знала. И даже не слышала про него. А судя по тому, что он «старший», значит, по всей логике должен существовать еще и «младший». Но об этом я тоже не стала спрашивать у Чащиной. Конечно, может, если бы и спросила, то многое было бы по-другому. Но кто ж об этом знал! Правильно говорят: знал бы, где упасть – соломку бы подстелил! Только вот даже соломка мне не помогла бы!
Глава 8.
Влад.
Звонок Светланы просто выбил из колеи, хоть она и заверила, что скорая приехала вовремя, и серьезной опасности уже нет. Но сердечный приступ – это все-таки не шутки! В себя я пришел уже на полпути. Сбавил скорость и попытался собрать мысли в кучу. Последние две недели я не звонил отцу. Интересовался только Демьяном, который даже не использовал все свои таланты, чтобы его избавили от исправительных работ. Неужели это повлияло на здоровье отца? Стараясь не вбивать себе эту мысль в голову, я упрямо смотрел на дорогу.