Между тем Жора презрительно хмыкнул и развернулся, чтобы пройти к стойке регистрации. Но просто так отпустить я его не мог! Даже если все его слова — грязные инсинуации, я обязан его проучить за них. А уж если все правда… Что такое состояние аффекта, я, кажется, познал именно в этот момент. Перед глазами что-то вжикнуло, и я со всей силы врезал этому горилле в ухо, отчего тот покачнулся, но на ногах устоял, хоть и с трудом.
— Если это правда, я тебя из-под земли достану! — прошипел я и бросился в город, к Кате, начисто забыв о поручении отца.
Глава 30. Катя
После того, как Паша отбил меня от Жоры, настроения кататься на коньках не осталось.
— Я хочу домой, — сказала я дрожащим от пережитого страха голосом.
Паша не стал противиться и повез меня к бабе Любе.
— Спасибо тебе, Паш, что проводил, — от чистого сердца поблагодарила я. — И за то, что не позволил Жоре утащить меня к себе в гостиницу.
— Сильно испугалась? — спросил он, с жалостью глядя на то, как я прячу дрожащие пальцы в карман.
— До жути! — призналась я. — Ты меня извини, но завтра я никуда не пойду, хорошо? Жора сказал, что улетит завтра. Не хочу попадаться ему на глаза!
— Но мы бы могли вместе, — начал Паша, но я перебила его, закрыв ему рот ладошкой.
— Нет, Паш, не надо! Не буду рисковать!
Неожиданно парень поцеловал мою ладошку, а когда я отдернула руку, грустно улыбнулся.
— Да, Кать, ты права, лучше перестраховаться. Не известно, что у него в голове. А ведь вначале казался почти нормальным парнем…
Не стала ничего обсуждать и, кивнув на прощание, залетела в подъезд. Но еще долго стояла у окна, успокаиваясь, прежде чем подняться на свой этаж, не желая показывать бабе Любе своего страха. Не хочу беспокоить и ее. Жора уедет, и скоро все встанет на свои места.
На следующее утро часов в десять раздался звонок в дверь.
— Я открою! — крикнула я, направляясь к двери.
Но, памятуя о вчерашнем, первым делом потянулась к дверному глазку. К своему удивлению, узнала в мужчине, тянущемся вновь к звонку, своего недавнего знакомого, заместителя Владислава Петровича, Михаила Юрьевича Стрельцова. Узнала и опешила. Что он тут делает? Заблудился? Или, может, Смирнов его прислал? Тогда почему его?
Пока я предавалась размышлениям, вновь прозвенел звонок.
— Кать, да ты не открыла, что ль? — подошла баба Люба.
— Сейчас, — потянулась я к замку.
— Здравствуйте, Михаил Юрьевич! — поздоровалась я первым делом, раскрыв перед мужчиной дверь. — Вы к кому?
— К тебе, Катя. Можно? — несмело спросил он.
— Конечно, — удивилась я, отходя в сторонку и пропуская нежданного гостя.
Стрельцов не спешил. Или может, растерялся? Что же у него за поручение? И от кого?
— Проходите, — пригласила я его в гостиную.
Пришлось представлять Стрельцова бабе Любе, а та и сама представилась.
— Говоришь, в той же фирме работает? — привычка бабы Любы говорить о человеке в третьем лице перед ним самим меня напрягала всегда, а тут стало совсем стыдно, и я, прикрывшись желанием угостить гостя, выскочила на кухню ставить чайник. Специально не спешила, не хотелось вновь оказаться свидетельницей бестактного поведения старушки.
Когда же зашла обратно в комнату, застала необычную картину: Михаил Юрьевич сидел на полу, а на коленях у него лежал наш семейный фотоальбом. Но больше всего удивило то, что взрослый мужчина поливал слезами одну из фотографий, ничуть не стесняясь своих скупых слез.
Я в замешательстве подошла ближе и узнала фотографию мамы со мной на руках. Мне там было годика два, наверное, и мама рассказывала, что ей с трудом удалось меня уговорить посидеть спокойно две минутки, пока нас фотографировал смешной дядя с пышными усами и длинным шарфом на шее. Даже на этой фотографии видно, как мне сложно усидеть спокойно, ведь так хотелось потянуть дядю за шарф или за усы.
— Что с вами, Михаил Юрьевич? — спросила я, недоуменно оглянувшись на бабу Любу.
Она тоже выглядела как-то странно. Вытирала уголком платка выступающие слезы и шмыгала носом, что-то чуть слышно бормоча под нос.
Но тут мужчина наконец оторвался от фотоальбома и поднял взгляд на меня.
— Катя, — сказал он надломленным голосом, в спешке вытирая лицо ладонью, — ты так похожа на свою маму!
— А вы ее знали? — удивилась я, но потом спохватилась: ну конечно же, ведь когда-то они вместе работали в фирме отца Стаса!
— Да, девочка, и мне очень жаль, что ее нет в живых… — мужчина сжал зубы, отчего желваки на лице забугрились. — Прости меня, Надя, — выдавил он с глухим стоном.
Понимая, что передо мной сейчас происходит что-то чрезвычайно важное, я вновь уставилась на бабу Любу.
— Вероятно, это и есть твой отец, Катя! — ответила она на мой невысказанный вопрос.
— Как?! Нет! Я не хочу… — пролепетала я, растерявшись.
— Не хочешь, чтобы я был твоим отцом? — огорченно произнес Михаил Юрьевич.
— Я не хочу опять обманываться! — с непонятной злостью выкрикнула я. — Я не игрушка, у меня живое сердце, и вся я живая! Я не хочу опять разочаровываться! Вы не можете быть уверенным в этом, так и меня не нужно обнадеживать!
— Мы проведем экспертизу ДНК, — твердо сказал он. — Но я и так вижу, что ты — моя дочь. Это чтобы ты была уверена, дочка!
— Что ж ты противишься, Катя? — поддержала его баба Люба. — Ты же ничего не теряешь! Сейчас, я слышала, даже ходить никуда не нужно, можно только волосинку отправить и дожидаться результата.
— Я уже давно выросла, — с обидой сказала я. — И отец мне теперь не нужен. Прожила столько лет безотцовщиной, сейчас и подавно проживу.
— Я ведь ничего не знал, Катенька! — попытался оправдаться мой предполагаемый отец. — Надя ничего мне не сказала, просто взяла и исчезла! Если бы я знал, что у меня есть дочь, я бы ни за что не бросил вас, поверь мне!
— И жили бы на две семьи? — сама не заметила, как с губ сорвался провокационный вопрос. — А как же ваша жена, ваш сын?
— Я никогда не любил Сирену так, как Надю, — признался вдруг мужчина. — И не знаю, как сложилась бы наша жизнь, будь все иначе…
В это время чайник на кухне засвистел, оповещая всех о своем кипении.
— Давайте чай пить, — предложила баба Люба. — Что прошло, того не вернуть. А вот будущее пока зависит и от нас.
— Я постараюсь сделать все, чтобы твое будущее оказалось счастливым! — заверил Михаил Юрьевич.
— Мне ничего не нужно, — поспешила я откреститься от его щедрости. — У вас уже есть семья, и я не хочу никого обделять.
— Сирена подала на развод, если тебя это заботит, — сообщил он и добавил. — И ты тут абсолютно ни при чем.
— Но что случилось? — опешила я. — Ведь еще две недели назад все было хорошо?
— Хорошо не было никогда, — грустно ответил мужчина. — Но я даже рад, что все закончилось. Начнем жизнь с чистого листа.
Мы проговорили с Михаилом Юрьевичем еще часа два. Меня приятно удивило, что баба Люба не кинулась на него с обвинениями и проклятиями. Она много рассказывала о маме, отвечала на вопросы Стрельцова, показывала семейные фотографии. Даже меня похвалила перед ним, рассказала о моих успехах в учебе.
Уходил от нас Михаил Юрьевич умиротворенный, с моими волосами с расчески в пустом чистом конверте.
— Ты не будешь против, если я буду временами звонить тебе, Катя? — несмело спросил он меня перед самым уходом. Улыбнувшись, продиктовала ему свой номер телефона. Мужчина мне нравился, от него веяло добром и надежностью. И даже если он тоже не окажется моим отцом, я, наверное, все-таки буду с ним общаться. Ведь он — мужчина, которого когда-то любила моя мама…
Не успели мы успокоиться после визита Стрельцова, как в дверь снова позвонили, а через мгновение начали колотить.
— Это что за хулиганье?! — грозно крикнула баба Люба, щелкая замком.
— Катя! — едва не сбив ее с ног, в квартиру вдруг ворвался Стас и подлетел ко мне. — Скажи мне, что это неправда!