Мама на это предложила купить мне квартиру в каком-нибудь приличном доме с консьержем и списком не колющихся жильцов.
Но это предложение тоже с гневом было отвергнуто моим суровым родителем. Папа сказал, что купит мне квартиру по окончанию университета в Питере, когда я приеду сюда работать. (Почему-то мысль, что я приеду работать куда-то еще, он не допускал). А в Москве я жить не буду, всего-то пять лет проучусь, значит и квартира мне там не нужна. А если когда-нибудь и будет нужна, то я уже сама должна буду что-то делать с этой необходимостью.
– И что же ты предлагаешь? – всплеснула мама на это руками, – Снимать?
– Нет, у нас в Москве отличный отель камерного типа "Бутик". Всего шестнадцать номеров, центр, цены высокие, люди приличные. Пусть тогда там живет, и административном полулюксе, – предложил отец.
Тут я кинулась ему на шею с визгом "спасибо, пап», потому что поначалу мне показалось это отличной идеей.
Но только поначалу.
Уже через месяц я поняла, что за мной в " Бутике" следят. Все! От портье до уборщицы! Следят и докладывают папе!
Хотите знать, как я узнала про уборщицу?
Привела в номер одногруппника днем, чисто ради эксперимента, а потом кинула в урну распакованный презерватив. Папа перезвонил буквально через минуту после того, как в моем номере началась уборка, и начал орать!
Я тоже начала орать, что больше ноги моей в этом "Бутике" не будет! Папа на это проорал, что денег на съем не даст, и я бросила трубку. Поплакала и позвонила деду, единственному человеку, способному приструнить отца. Дед выслушал, хрипло посмеялся с моего подкинутого в урну презерватива и предложил сделать так: он высылает мне сто тысяч в месяц на жилье и договаривается об этом с отцом. Я же взамен клянусь ему мизинчиком, что никаких мальчиков, кроме разве что будущего мужа, в этой съемной квартире не будет. Я конечно пообещала.
В конце концов, если уж захочется быть с мальчиком, в квартиру его приводить совершенно необязательно, да?
Так я получила свое пособие на съем жилья. Нашла уютную маленькую двушку в трех минутах от универа за семьдесят тысяч плюс КУ и была счастлива. Все деньги, что оставались от дедушкиной сотни, я откладывала на специальный счет на ремонт в своем гнездышке – так я сама себя приучала рассчитывать свои траты и копить – тоже довольно необходимое в жизни умение.
И когда на этом счете набегала сумма, достаточная для покупки нового столика или ковра, я испытывала непередаваемый восторг. Наверно это было почти также классно, как самой заработать.
Конечно, у меня на карте всегда были деньги просто " на жизнь", но почему-то тратить на квартиру только отложенные дедушкины было гораздо приятней.
Сейчас, когда Вера Павловна, с какого-то перепугу так задрала ценник, откладывать бы уже не получилось. Мне бы даже на оплату коммуналки дедушкиных денег перестало бы хватать, а оплачивать квартиру папиными средствами принципиально не хотелось.
Это был еще один момент, почему я час назад взлетела по лестнице в свое гнездышко и, застав там Веру Павловну, выплюнула ей в лицо, что пусть подавится, снимать я больше не буду. И стол с новыми стульями тоже заберу! А табуреточки до сих пор ждут ее на помойке – пусть не переживает. Я только что посмотрела, что так они у мусорных баков и стоят.
***
– Девчонки, привет! – Кира врывается в кафе так же стремительно, как делает все в этой жизни – ходит, говорит, думает и принимает решения.
– Ну и погодка, да? – она, казалось, только появилась в дверях кафе, а уже прикасается влажными холодными губами к моим щекам, – Жуть, я насквозь!
Нас с Владой окутывает облаком ее духов и неуловимым ароматом дождя, а Кира суетливо устраивается в кресле напротив, распахивает меню и хмурит светлые брови.
– Ты что брала? Фраппе? Ну и как он тут? – тараторит, водя пальчиком по строчкам.
Влада неопределенно плавно пожимает плечами. Кира морщит вздернутый носик на ее неторопливое движение. Ее всегда немного подбешивает медлительность сестры. А я улыбаюсь, наблюдая. Люблю их!
Такие похожие внешне, такие разные внутренне, но мои! Очень редко, но так бывает. Встретишь человека и внутри щелкает что-то. Понимаешь – вы одной крови. И вам сразу легко и уютно. Вы болтаете без умолку, смеетесь до слез, обсуждаете вечное – все вперемешку и уже через пять минут. И ощущается близость, которую с иными и за десять лет не достичь. Не дано.