Биологическое родство не ограничивается рамками семьи. В широком смысле генетика пронизывает всех членов малых и больших групп — от семейных кланов до этнических сообществ. Впервые я столкнулась с этим напрямую в 1990-х, когда жила в Нью-Йорке, в респектабельном старом доме на углу 11-й улицы и Бродвея на Манхэттене. Здесь все считали меня еврейкой — из-за моей фамилии. Вспомните, например, автора бессмертного дневника Анну Франк.
В этой части Нью-Йорка действительно много евреев, куда ни пойдешь — везде наткнешься на синагогу. Вечерами по пятницам на улицах можно было встретить мужчин в черном, с длинными пейсами, свисающими по обе стороны лица из-под шляп. Они прогуливались по Вест-Энд-авеню в сопровождении жен в париках. (Талмуд говорит, что еврейская женщина не должна показывать волосы.) К своей этнической принадлежности здесь относились со всей серьезностью. Я не знала никого из соседей, но как только мое имя появилось на дверной табличке, меня завалили брошюрками и рекламными листовками с изображением звезды Давида. Здесь были приглашения на различные мероприятия в синагоге и письма, предлагавшие «дорогой миссис Франк» вступить как можно скорее в ту или иную религиозную организацию. Однажды днем я столкнулась лицом к лицу с тщедушным пожилым джентльменом, который засовывал в мой почтовый ящик очередное послание. Я как можно вежливее сказала, что он напрасно тратит время. Насколько мне известно, моя фамилия — не иудейского происхождения. Я имела возможность познакомиться с Израилем единственный раз в жизни — во время шестимесячного пребывания в кибуце сразу по окончании школы, и то это была скорее увеселительная поездка.
— Ой, как плохо, как плохо, но, конечно, вашей вины тут нет, — ободрил меня этот милый джентльмен.
С тех пор поток корреспонденций иссяк, но тот случай еще раз подтолкнул меня к мысли о существовании неуловимых связей людей со своими предками — теперь с иной стороны. Среди моих знакомых-евреев было немало таких, кто дружил с девушками других национальностей, но они и не помышляли о женитьбе на них и уж тем более о том, чтобы заводить от них детей. При этом ни один не мог толком объяснить почему. И когда я с присущей мне прямотой все-таки пыталась докопаться до истины, они говорили, что это никак не связано с культурой или религией (кстати, никто из них не был религиозен). Самое «внятное», что я однажды услышала в ответ на мои настойчивые просьбы, было: «Это что-то важное, имеющее отношение к биологическим связям с прошлым». Получалось, что квинтэссенция человеческого существа — это его гены.
Нечто похожее наблюдается сегодня среди американских негров, которых обуяло желание узнать о своих далеких предках — и не только о тех, кто был привезен в Америку рабами и «растворился» в других народах и культурах. Нет, они хотят проследить свое происхождение, начиная со страны, этнической группы, а еще лучше — конкретного клана из конкретной деревни. Несмотря на то, что многие из них никогда не были в Африке, они хотят отождествлять себя с нынешними жителями Ганы, Кот-д’Ивуара и других стран, даже не существовавших в рабовладельческие времена.
Интерес к генетическим корням подогревают разные знаменитости, которые прибегают для выявления своего происхождения к ДНК-тестированию. Крис Рок, известный комик, разыскал «генетического оракула» и выяснил, что его предки родом из Камеруна. Замечательная актриса Вупи Голдберг, прошедшая ДНК-тестирование в 2007 году, теперь гордится тем, что ее предки принадлежали к народности пепель, живущей в Гвинее-Бисау (министр туризма этой страны даже пригласил ее посетить родные пенаты, но она отказалась). А знаменитая телеведущая Опра Уинфри с головой погрузилась в строительство школ для девочек в Южной Африке после того, как в 2005 году ДНК поведала ей, что ее родственники по крови — зулусы. Судьба этого народа вдруг глубоко озаботила Уинфри, но — о, ужас! — родство не подтвердилось. Тест пришлось повторить, и теперь родные места оказались в нынешней Либерии. Чем это грозит местным школьницам — пока неизвестно.