Мотнула головой, отгоняя ненужные мысли и вспоминая, для чего я здесь. Эдорги! Верно, достану сердце и заставлю Кан Роту сполна поплатиться за все его деяния, пусть даже на его место действительно придет другой. А, впрочем, кто другой? Император и сам в свое время свергнул короля и занял его место. Так почему мне не занять? Ведь именно этого когда-то давно я и желала.
Невесело улыбнулась.
Над барханами дрожал раскаленный воздух, а вокруг ни одной растительности или живности, только я, но нечисть почему-то не спешила нападать. Словно чувствовала подвох, понимала, чем может закончиться столь долгожданный обед.
— Позови! – вдруг приказывает тьма, но я не спешу этого делать.
Знаю, что достаточно лишь подумать, и мой мысленный посыл услышат. Только выглядит это кощунственным.
— Ты можешь приказать и взять сердце без сопротивления…
— Это бесчеловечно.
— Месть не знает, что такое человечность, — напоминают кружащиеся вокруг тени, — тебе нужна смерть императора, а значит, и сердце эдорга.
— И я получу его, но честным путем.
Сказала и сама же поняла, насколько смешно это звучит. Сложно назвать честным то, что эдорга в первую очередь привлечет именно моя темная кровь. Однако время идет, но ничего не происходит. По лицу течет пот, дышать тяжело – в руках меч, а за спиной колышется высоким изваянием тьма, совсем не чувствуя этой духоты и продолжая настойчиво уговаривать использовать мою силу влияния на нечисть.
Все происходит в одно мгновение – предчувствие заставляет меня отскочить и побелеть – на том месте, где я стояла, из песка вылезла когтистая и склизкая серая рука, которая тут же скрылась.
Страх замер где-то в районе горла, гулким стуком отбивая ритм сердца. Одно прикосновение когтем эдорга к коже — и меня парализует, а тьма словно специально подстрекает, но я лишь крепче перехватываю меч и пытаюсь ощутить эдорга, почувствовать, откуда он появится в следующий раз.
— Хватит! – смахнула с плеч невидимые руки тьмы, не желая обманывать и заманивать нечисть столь подлым способом.
Я заберу сердце защищаясь, а не потому, что могу! Тьма впервые промолчала, затем легонько провела по моему лицу, будто бы соглашаясь, хоть это и было не так. Однако её прикосновения дарили покой и прохладу, позволяя почувствовать жар барханов, стать тем самым песком, в котором прячется эдорг, пропустить через себя…
Горячий ветер ласкает губы, жара больше не кажется такой изматывающей, а пустыня сполна делится своей силой и постоянством. Перед глазами ярко встает картина человекоподобной длиннорукой твари, что подкрадывается ко мне со спины.
Удар. Резкий. Сильный. И визг, что оглушает до острой рези в висках. Мы с ним встречаемся взглядом, и эдорг вновь скрывается в песках, оставляя за собой кровавый темно-синий след, чтобы в следующую секунду ударить по ноге удлинившимся когтем, что острее любого кинжала.
Я взвизгнула от обжигающей боли. По жилам будто бы пробежал живой огонь, сковывая тело жуткой судорогой. Сердце екнуло и забилось с удвоенной силой – эдорг поднялся из песка, оказываясь напротив меня во весь рост. Долговязое существо с серой натянутой кожей не спешит нападать, ведь парализованная жертва никуда не денется. Склонил лысую голову, рассматривая меня абсолютно черными глазами, в то время как я пыталась избавиться от чужого влияния.
«Ты вкусно пахнешь!» — вдруг гортанно на своем пророкотал эдорг, но я отчетливо разобрала каждое слово.
Его широкие ноздри заметно зашевелились, а сам он прикрыл глаза от удовольствия, глубоко вдыхая, словно бы и не замечая ужасной раны на груди.
«Никогда не ел ничего подобного!»
Он приблизился вплотную, стянул с меня плащ, поднял тунику, оголяя живот, а все, что я могла, — это лишь наблюдать и ощущать: как эдорг медленно проводит шершавым длинным языком по коже, вызывая волну отвращения, как так же не спеша прорисовывает когтем круг, размазывая кровь.
«Сама ко мне пришла, – довольно улыбнулась нечисть, продемонстрировав ряд острых клыков. – От тебя веет чем-то знакомым и родным…»
Он медленно снял тонкий слой кожи с живота и заглотил, прижмурившись от удовольствия. Парализующий яд лишал любого движения, но не избавлял от боли, давая сполна все прочувствовать, а мои мысленные крики, словно отражались от призрачной стены, не доходя до эдорга.