Она не оглянулась на тётю Вирну, застывшую в воротах; морщинистое лицо со слишком близко посаженными маленькими печальными глазами и так маячило перед её внутренним взором. На толпу она тем более не взглянула. Одной рукой она вцепилась в высокую луку седла, а другой рукой тщетно пыталась нашарить в плотно набитом продуктами рюкзачке свою бандану, потому что из-за облаков выглянуло солнце. Она знала, что если немедленно не повяжет чем-нибудь голову, то ей скоро станет плохо. А ещё она поглядывала на небо, не появилась ли там очередная драконья стая со всадниками на спинах.
Вокруг покачивался лес рогов, резко пахло потом рогачей, а ещё — дублёной кожей, металлом, цветами, яблоками, дорожной пылью. Встречный ветер свистел в ушах, сбивал дыхание, от этого и от тревоги сильно кружилась голова.
Бандану Вика не нашла, должно быть, уронила её где-то в доме тёти Вирны и не заметила. Тогда она окликнула Хикви, для чего пришлось истошно заорать, чтобы перекричать ветер, и попросила дать что-нибудь повязать на голову от солнца — наполовину жестами, наполовину словами местного языка, пришедшими на ум неизвестно откуда. Он снял у кого-то из своих подчинённых шарф с рукава латной куртки и отдал ей. Шарф был нежно-фиолетового цвета, очень тонким и искусно вышитым цветами и птицами. Этот цвет положительно меня тут преследовать начал, подумала Вика, но шарф повязала.
--- --- ---
На окраине деревни они неожиданно остановились. Воины спешились, Хикви отвязал и поставил на землю Вику, и все вместе вошли в дом.
Дом был большой, возможно, он принадлежал старосте, а может быть, и нет, поскольку староста тут присутствовал, но как-то странно держался в сторонке. В доме было много людей, в большинстве молодых, дорого и изысканно одетых, красивых, менее высоких и крепких, чем Хикви, его воины и староста. Хикви заговорил с кем-то из них, Вика уловила слово «город» и поняла, что это городские жители, скорей всего, местные аристократы. Цвет волос у них был разный, от иссиня-черных до платиновых, вероятно, они принадлежали к разным местным национальностям.
Хикви пояснил, что они тут ненадолго с визитом вежливости, и Вике можно пока осмотреть дом. Вика рассердилась было, но увидела дружескую улыбку и оттаяла. Она всегда верила, что между мужчиной и женщиной возможна просто дружба, вопреки тому, в чём её постоянно уверяли. Возможно, Хикви как раз тот человек, с которым она сможет просто дружить.
Она сняла с головы шарф, повязала его себе на пояс и отправилась на прогулку по комнатам, оглянувшись на входную дверь, возле которой непринуждённо расположились двое воинов.
В одной из комнат неторопливо, с разговорами и шутками, сервировали стол, в другой несколько барышень что-то шили или вышивали, из третьей доносилось негромкое пение. Вечеринка, решила Вика и направилась в ту комнату, где пели. По коридорам ходили люди, рассматривая развешанные на стенах картины, ковры и оружие. Вика не стала их рассматривать, в коридорах было темновато.
Хикви, который, как оказалось, шагал за ней, опередил её, зашёл в эту комнату, там послышался звон пластин чешуйчатой куртки, словно кто-то приветственно похлопал его по плечу, но кто именно это был, Вика увидеть не успела, когда заглянула в дверной проём. Ей заулыбались и замахали руками, и она вошла. Здесь были и молодые люди, и барышни, они не только пели, но и рисовали что-то вроде дружеских шаржей друг на друга, беседовали, угощали друг друга какими-то лакомствами и вином, одна из барышень вышивала. Хикви куда-то ушёл. Вика села в уголок и стала присматриваться. На неё поглядывали с интересом, но деликатно, не в упор.
Посередине комнаты кто-то что-то читал вслух, пел или играл, ему время от времени аплодировали. Вика подосадовала, что не знает местного языка и не может выступить так же, подсела к вышивающей барышне, полюбовалась на её работу, в качестве высшей похвалы показала большой палец. Барышня недоумённо улыбнулась. Вика взяла лежащие неподалёку бумагу и карандаш и нарисовала её. Это-то она могла, такое занятие не требовало знания языка. Потом она нарисовала ещё кого-то, и ещё, и ещё. Рисунки явно нравились, особенно молодым людям, и Вика цвела от удовольствия. Её угощали сластями и вином.
Время от времени она прислушивалась к музыке. Музыка ей категорически не нравилась, она была чересчур печальная и мрачная. Некоторое время Вика хмуро пила вино и ела печенье, а потом вдруг решилась. Когда закончила выступление одна из барышень, высокая и худая телом, но круглая лицом, Вика вышла на середину комнаты. Присутствующие переглянулись и с видом забавляющимся, но вполне доброжелательно уставились на неё. К пристальному вниманию Вика привыкла. Она встала в свободную позу, жестом попросила ближайшего музыканта подыграть и запела.
Начала она с танцевальной песни - кавера «Ламбады» с переложенным лично ею текстом, чтобы расшевелить слушателей и заставить развеселиться. Затем продолжила своё выступление романтической балладой о конфликтной любви эльфа и человеческой барышни, и наконец спела свою любимую.
-Растапливая лёд
Зелёным тонким телом,
Расправил лепестки
Упрямый первоцвет.
Закончив на самой пламенной ноте, Вика попыталась перевести дух и слегка поклонилась. Барышни переглянулись и явно помрачнели, молодые люди тоже переглянулись и с большим интересом уставились на Вику. К такой реакции она тоже привыкла. Она была очень довольна тем, как чисто звучал её низкий голос, тем, как внимательно её слушали. Она вознамерилась было снова присесть в уголок, но к ней начали подходить молодые люди. Кто-то подал вышитый бисером кисет, кто-то накинул ей на плечи плащ из тонкой мягкой кожи, густо-фиолетового цвета и богато расшитый, кто-то вручил затейливый браслет-цепочку, а также бесчисленное количество сластей и фруктов...
Очень скоро она начала путать новоявленных поклонников – все блондины с длинными волосами, все красивые, только росту разного. Подходили даже менестрели, даже самый усталый из них, который всё время её выступления дремал в углу, свернувшись в кресле клубком, точно кот. Кажется, именно он и преподнёс ей самый ценный подарок – фиолетовый плащ, впрочем, она не запомнила этого в точности. Самый низенький настойчиво спрашивал её имя, а блондин, до изумления похожий на эльфа Леголаса из фильма «Властелин колец», даже вознамерился последовать за ней в её странствии. Невесть откуда взявшийся Хикви быстро пресек эти его намерения. Кто-то изъявил желание написать её портрет, кто-то посвятил ей трёхстишие-экспромт...
Впрочем, среди её поклонников оказался и брюнет, также изысканно красивый, с холодными и надменными глазами, которые, впрочем, потеплели, обратившись к ней. Он был более пышно разодет по сравнению с другими и властно протолкался к ней вплотную. Вот от него она категорически не приняла подарок, всерьёз испугавшись стать обязанной чем-то ответить на явно серьёзный дар – затейливый и, судя по виду, старинный перстень, похоже, даже гербовый. Она попятилась, невзирая ни на весомый тычок Хикви под рёбра, ни на щипки барышень. Брюнет не стал настаивать, но подарил Вику долгим многообещающим взглядом.
- Подарки менестрелю обязательно надо принимать, - пояснил Хикви. - А теперь нам пора ехать...
Это было внезапно, но ничего не оставалось, кроме как послушаться. Быстро собрались, Вику снова привязали к бурфе, и рогатая конница понеслась прочь из деревни.
Деревенские дома вскоре закончились, кавалькада вылетела на холмистую равнину, сквозь которую пролегала мощёная каменными плитами дорога — продолжение центральной улицы деревни.
Вика всё высматривала, куда же они едут, но не могла определить, а расспрашивать опасалась.
Она очень сильно надеялась, что неведомое начальство кшарда Хикви поможет ей вернуться в её родной мир. Хотя на всякий случай ей следовало бы обдумать и другие, не столь благоприятные, но запросто возможные варианты развития событий...