— Полагаю, вы девственница?
Кэролайн настолько застали врасплох эти бесстыдные, грубые слова, что она впервые за всю свою сознательную жизнь не нашлась, что ответить. Залившись краской, девушка пролепетала:
— Прошу прощения?
— Вы меня слышали, — невозмутимо ответил граф, по-прежнему глядя в окно.
Его наглость разожгла в Кэролайн гнев. Сложив на груди руки и собравшись с мыслями, она дерзко парировала:
— Я слышала вас, лорд Уэймерт. Я просто не уверена, задаете вы вопрос или формулируете утверждение.
Граф медленно повернулся к ней. Кэролайн не сводила с него решительного взгляда, отметив, прежде всего, впалые щеки и какое-то почти загнанное выражение лица. Его глаза были цвета лесного ореха, только чуть больше зелени, нижняя челюсть была крупной и тяжелой, а темно-русые волосы, подстриженные ниже, чем диктовала мода, вились за ушами и волной спадали на воротник. Одет он был в темные бриджи для верховой езды и легкую хлопчатобумажную рубашку, распахнутую настолько, что обнажилась редкая поросль на широкой груди. При взгляде на графа почему-то казалось, что он несколько дней провел в седле. Его наряд и внешность были совершенно неподходящими и слишком небрежными для джентльмена, явившегося с визитом, особенно учитывая, в какое неурочное время он приехал. Как видно, хорошими манерами граф похвастаться не мог.
Он был высоким, около шести футов[2], и чересчур худым, хотя, как откровенно заявила Стефани, смотреть на него было вовсе не неприятно. Если граф наберет немного веса и прилично оденется, то, надо полагать, будет выглядеть довольно привлекательно, хотя и весьма необычно. Сейчас он просто казался усталым и таким же настороженным, как Кэролайн.
Граф медленно, откровенно заскользил взглядом вниз, потом вверх по телу девушки, пока их глаза не встретились снова. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
— Не ожидал, что вы будете такой… взрослой.
Воспитанные мужчины никогда в жизни не обращались так с Кэролайн, и эксцентричная манера собеседника почти лишила ее присутствия духа. Почти. Глубоко вздохнув, Кэролайн посмотрела графу в глаза и с сарказмом ответила:
— Не ожидала, что вы будете таким… худощавым.
Она заметила, как челюсти графа сжались от гнева, но глаз не опустила. Потом его рот внезапно изогнулся в многозначительной усмешке.
— Ваш отец предупреждал, что у вас дерзкий язычок.
— А не упоминал ли мой отец, что у меня своя жизнь и нет желания выходить замуж?
Его улыбка испарилась.
— Это не имеет значения…
— Не имеет значения для кого?
Граф на миг задержал на Кэролайн взгляд, а потом продолжил, как будто ее слова ровным счетом ничего не значили.
— Завтра дадут объявление, а через три недели мы поженимся. Я бы, разумеется, предпочел, чтобы вы были девственницей. Поскольку у меня нет выбора в этом вопросе, я возьму вас и обесчещенной, с условием, что от ребенка, которого вы можете вынашивать, должным образом избавятся сразу после рождения.
Кэролайн ушам своим не верила; внезапно ею овладело негодование. Стиснув руки в кулаки и прижав их к бокам, она медленно двинулась на графа.
— Может, мне подвесить бедное дитя за ногти на ногах и оставить на растерзание волкам?
Похоже, это его по-настоящему потрясло.
— Вы знаете, что я не это имел в виду, — тихо, оправдываясь, проговорил граф.
— Тогда, быть может, — с абсолютной нетерпимостью продолжала Кэролайн, — если я не требую слишком многого, вы по-джентльменски попросите меня выйти за вас замуж, вместо того чтобы бросаться фразами типа «Полагаю, вы девственница» и «Я возьму вас обесчещенной, но с условием»?
У графа задергалась щека, глаза сузились, однако он не сдвинулся с места и не отвел взгляда от лица Кэролайн.
— Я не имею ни малейшего представления, как услаждать легкомысленных девиц приятными словами, поэтому, с вашего позволения, мисс Грейсон, я скажу лишь вот что, — его голос был низким и звучал безжалостно. — Мне претит сама мысль о том, чтобы жениться на ком-то, о ком я ничего не знаю. В моей жизни есть очень специфические грани, которые требуют от меня полной сосредоточенности, и мне ни к чему, чтобы эту сосредоточенность нарушала хныкающая девица, повисшая у меня на руке и умоляющая о внимании. Я не могу позволить себе безделушки, модные наряды или бесконечные вечеринки. Я не могу позволить себе испанские гобелены или баварский шоколад…
— Мне не нужен шоколад, — вставила в свою защиту Кэролайн.
Граф приблизился к ней на шаг, и она инстинктивно попятилась.
Уэймерт еще раз окинул девушку оценивающим взглядом, и его лицо вдруг потеряло всякое выражение.