Борис Воробьев
Мой нежный и ласковый зверь
Оформление художников Е. В. Ратмировой, Л. А. Кулагина
1
Мое детство прошло в деревне, в доме у деда с бабкой, где средоточием всего была большая русская печка. От нее, как от солнца, зависела жизнь, исходило тепло и ощущение уюта, и, наверное, поэтому моим любимым местом в нынешней городской квартире является кухня. Особенно по вечерам. Здесь все под рукой, в любой момент можно вскипятить или подогреть чайник, попить чайку, покурить, не отрываясь от книги и позабыв о всяком времени. Да и зачем о нем помнить, если ты по натуре «сова» и раньше двух никогда не ложишься?
Так было и в тот поздний октябрьский вечер. Я сидел на кухне и читал. За окном шумел ветер, барабанил по стеклам дождь. Как сейчас, помню и что читал — «Старых моряков» Жоржи Амаду. Грустная и смешная история капитана Васко Москозо де Арагана захватит хоть кого, и я глотал страницу за страницей, переживая все взлеты и падения бравого капитана, когда за окном вдруг залаяли собаки. И вслед за тем отчаянно закричала кошка — так, что я сразу понял: дело идет о жизни и смерти.
Собак в нашем доме хватало, причем разных, начиная от карликовых пинчеров и кончая громадными догами, но вряд ли какой хозяин вышел прогулять своего питомца по такой погоде. Скорее всего это были бездомные собаки, которые время от времени появлялись неизвестно откуда и производили ревизию мусорных баков. Осеннее ненастье им было только на руку — на улице никого, копайся в отбросах сколько хочешь. А тут, судя по всему, и живая добыча подвернулась.
Раздумывать было некогда, требовалось выручать кошку, и я как был — в тапочках и раздетый — кубарем скатился по лестнице — благо всего третий этаж — и выбежал на улицу.
Так и есть: в свете фонаря две собаки остервенело рвали в луже кошку, а та отбивалась изо всех сил и по-прежнему кричала не своим голосом.
Ничего такого, чем бы можно было припугнуть собак, под руками не было, но в решительную минуту у человека всегда находится какой-нибудь выход. Сорвав с ноги тапку, я замахал им и кинулся на собак. Они прыгнули в разные стороны, а кошка, волоча задние лапы, поковыляла к кустам, которые, как изгородью, окружали мусорные баки.
Все столкновение длилось буквально две-три минуты, и другой человек на моем месте посчитал бы, что задача выполнена, но я хорошо знал нравы бродячих собак, их настырность. Уйди я домой — они наверняка вернулись бы и обшарили кусты. И тогда кошке пришел бы конец. Этого я не мог допустить, кошку нужно было приютить хотя бы на ночь.
Я надел тапку на мокрую ногу и принялся шарить в кустах. Среди них было хоть глаз выколи, но кошка сама выдала себя: напуганная до полусмерти, она, услышав мою возню и расценив ее как угрозу своей безопасности, завыла — угрожающе и в то же время обреченно.
Брать голыми руками кошку, когда она готова защищаться до последнего, — дело не из приятных. Руку, конечно, не отхватит, но поцарапает будь здоров. У меня был такой случай: однажды испуганный котенок насквозь прокусил мне палец. Подставляться еще раз не хотелось, а поэтому я, недолго думая, снял с себя рубашку и накрыл ею кошку. Она забилась и зашипела, но я уже вытащил ее из укрытия.
В прихожей, развернув рубашку, я увидел печальное и жалкое зрелище: никакой кошки не было и в помине, а был двух-, от силы трехмесячный котенок — мокрый, тощий, окровавленный. Сжавшись в комок, он затравленно смотрел на меня.
— Ну не бойся, не бойся! — сказал я, поглаживая котенка.
Но он был слишком напуган, чтобы тотчас отреагировать на ласку, и, как только я убрал руку, пополз в угол под вешалку, стараясь спрятаться среди обуви. Но я достал его оттуда — надо было все-таки посмотреть, что с ним сделали собаки.
Кости у котенка, слава богу, были целы, но задние лапы оказались разодранными до мяса и сильно кровоточили. Видно, котенок пытался убежать от собак, но те догнали его и напали сзади.
Раньше, когда у меня не было опыта обращения с животными, я неоднократно делал попытки перевязывать раненых кошек и собак, и всегда получалось одно и то же: они всеми правдами и неправдами старались освободиться от повязки. По молодости лет я рассматривал такие действия как упрямство, пока не уразумел: лучший способ врачевания у животных — зализывание. Конечно, это относится только к открытым ранам, внутренние же болезни те же кошки и собаки лечат другим способом — травами. Они хорошие «знахари» и безошибочно определяют, какую траву и при какой болезни «принимать».
Так что я не стал перевязывать котенка, а лишь промокнул кровь ватой и положил его туда, куда он хотел, — под вешалку. Принес в блюдечке молока, но котенок к нему не притронулся. Точно так же он не стал есть и мясо, и я оставил его в покое и стал укладываться спать. Но перед этим пришлось выкурить сигарету и пораскинуть мозгами, как теперь быть.