Когда перед тобой такие примеры, а главное — люди, способные на это, начинаешь радоваться, что твоя кошка или собака — нелюдим и поэтому может избежать западни, в которую большинство животных попадает из-за своей доверчивости.
Радовался и я, поскольку, выпуская Коню время от времени на прогулку, был уверен, что она не даст обмануть себя никакому любителю поиздеваться над бессловесными и беззащитными тварями. Правда, поначалу у меня были определенные опасения, но скоро я убедился, что они беспочвенны, как убедился и в некоторых достоинствах Кони, о которых, говоря откровенно, даже не подозревал, хотя считал себя кошатником и думал, что разбираюсь в кошках. Оказалось — не совсем.
Так, неожиданно выяснилось, что Коня узнает меня не только по запаху и на слух, но и по зрительному образу, который запечатлен у нее необычайно прочно. В этом, собственно, нет ничего удивительного, все животные узнают своих хозяев по внешнему виду, но, насколько я знал, считалось, что главным отличительным признаком здесь была якобы одежда. Утверждалось даже, что стоит человеку переодеться, и он запутает этим любую кошку, любую собаку. О таких опытах рассказывалось даже в одном научном журнале.
Не знаю, с кем и как проводились эти опыты, но готов отстаивать перед кем угодно: утверждение, что перемена одежды может сбить животное с толку, не соответствует действительности. Коня узнавала меня в любой одежде безошибочно, на расстоянии в десять — пятнадцать метров, независимо от того, стоял я или двигался.
Обычно, когда я выпускал Коню на улицу, она гуляла в одном месте — за домом, где густо разросшиеся кусты обеспечивали относительную безопасность. Мимо этого места пролегала тропинка в магазин, по которой проходили десятки людей, но никого из них Коня не пыталась отождествить со мной. Однако стоило мне появиться в поле ее зрения, как она мяуканьем тотчас же давала знать об этом. Я даже не видел ее и, стало быть, не мог звать, а она уже бежала ко мне. Случалось, что догоняла меня, если в какой-то миг прокараулила, и всегда мяуканьем обращала на себя внимание. А подбежав, с быстротой и ловкостью мартышки вспрыгивала мне на плечо, чем очень удивляла многочисленных прохожих.
Постепенно всякие опасения относительно того, что Коню могут подловить хулиганы, у меня прошли, и я стал выпускать ее на улицу безбоязненно. Бывало, что она жила там по два-три дня, но я всегда знал: стоит мне выйти и позвать, и Коня явится передо мной как из-под земли. Никаких «кис-кис» при этом не употреблялось, Коня и не знала этих слов и отзывалась лишь на особый знак — частое цоканье языком, к которому я приучил ее. Это был наш фирменный знак. Его знал только я, а откликалась на него только Коня. И это было гарантией того, что между нами не мог встать никто третий.
6
Чем дольше живешь, тем больше убеждаешься: безвыходных положений нет. Существует множество способов решить те или иные мучающие нас вопросы, но они так разбросаны во времени, что чаще всего у человека не хватает жизни, чтобы воспользоваться одним из них. Но бывает, что вдруг везет, и тогда кому-то совершенно неожиданно удается использовать свое заветное желание, неважно какое, большое или маленькое.
Мне в кои-то веки тоже повезло: в одночасье определилась судьба Кони. К этому времени я уже находился в таком цейтноте, что готов был положить Коню в сумку и ехать на Птичий рынок — может, там найдется хороший человек, который возьмет у меня Коню. Не оставлять же ее на улице, поскольку с командировкой уже все решилось. В Севастополь, на десять дней.
И вот тут-то словно и сработало некое реле, замкнувшее, а может, наоборот — разомкнувшее цепь времени-пространства, которое выбросило из своих недр чудесную машину, а в ней — мою двоюродную сестру. Чуда в том, что к тебе приезжает близкая родственница, вроде никакого и нет, если не считать, что ты не виделся с ней с… войны. Ни много ни мало — тридцать лет. Мы расстались, когда были детьми, а встретились совершенно взрослыми. Почему не виделись раньше? А кто ответит, почему? Сестра все это долгое время жила в семидесяти километрах от Москвы, а меня носило бог весть где, и до встречи, как говорится, руки не доходили! И вот такой случай.
В тот день мы вдоволь наговорились и навспоминались, и я без всякой задней мысли, просто так, сказал, что вот собираюсь в командировку и не знаю, на кого оставить кошку. Отдать некому, а выпустить на улицу — жалко, пропадет. Господи, сказала сестра, да зачем отпускать? Давай я заберу, дом у меня свой, место кому хочешь найдется.
Я даже опешил от такого предложения, никак не рассчитывал на него, а вслед за этим сильно обрадовался. Предложенный вариант был лучше не придумаешь, хотя было жаль расставаться с Коней. Но все доводы сердца заглушал голос рассудка: Коне у сестры будет хорошо, и это главное. Действительно, что может быть лучше жизни в сельской местности, в просторном деревенском доме, из которого в любое время можно выйти на улицу и никого там не опасаться, потому что все вокруг дома, да и огород и сад — твое?