К тому же она постарается сделать так, чтобы карты княгини и репатрианта сошлись. Ведь они — идеальная парочка. Нужно только организовать, чтобы Лимон поверил в их отношения. Сделать это будет несложно, но только после того, как Инга найдет и вернет в свою колоду исчезнувшую даму пик.
Нет, вы только гляньте на эту идиллию! Боже!
Какие же бабы — суки! Пригрелась у его ног, точно драная кошка. Ведь знает, что не нужна ему, а лезет. И этот еще придурок бродит за мной. Грузинский грек. Напрасно надеется, что забуду его подлость. Идиотская ситуация. Лимон заснул, Инга плюет на мое присутствие. Оставаться рядом с ними — противно. Раз хозяйка не приглашает, пойду сама поищу себе местечко для сна. Хорошо хоть грек не увязывается за мной. Мужики тоже — подонки. Сделают гадость, а потом замучивают извинениями. Сами не соображают, что извиняющийся мужчина в глазах женщины превращается в ничтожество. Вот Лимон извиняться не умеет. Он скорее переступит, чем склонится. Мне такие нравятся. Пусть эта сучка у его ног крутится. Все равно спать он будет со мной!
Прохожу мимо зеркала — и чуть не вскрикиваю.
Из его глубины на меня смотрит Пат! Ужас! Лицо перекошенное. Седые волосы торчат ежиком. Как-то нелепо сидит, не пойму на чем. Синий халат болтается на нем, как на вешалке. И тянет ко мне руку. Отскакиваю в сторону. Неужто и впрямь — он? Его призрак преследует меня? Наташка говорила, что он еще не на небе. Значит, слоняется по земле в поисках меня? Бред! Показалось. Просто от всех заморочек у меня поехала крыша. Вот возьму и подойду к зеркалу. Возьму и подойду!
Ничего, кроме моего бледного, изможденного лица, в нем не отражается. Да еще за спиной там маячит грек. Надо немного поспать, а то двинусь головой окончательно.
Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Ни фига себе домик! Три спальни, все с ванными и туалетами, кухня, холл. Видать, дамочка не одну ночь задирала ноги, чтобы наскрести на такое. Остаюсь в самой маленькой спаленке. Она — вся белая.
И люстра белая, и плетеные стулья. А посредине — огромная высокая кровать. Как же они за границей любят большие кровати. Не раздеваясь, плюхаюсь на нее и, по-моему, сразу засыпаю. Ах, почему же только во сне я вспоминаю просьбу Наташки: «Увидишь его, передай, пусть успокоится». Я же увидела! Пат именно этого ждал, а я испугалась. Сейчас встречусь с ней, а сказать нечего. Но почему-то вместо Наташки я вижу много мужиков. Все они голые — и у всех члены, как у Ходжи. Какое-то безумие. Неужто такое бывает. Они стоят и смеются.
Нет, все-таки это не такие, искусственные! Точно.
Вон у одного вообще привязаны две банки из-под пива. И он еще лыбится. Трясет ими. Дурак. У Ходжи — больше. К тому же у него головка голая. А у этих я такой не вижу. Ничего, я найду его член.
Мне ведь даже трахаться с ним не хочется. Просто подержать в руках, погладить, поласкать. Почувствовать, как он наливается силой, как каменеет.
Такой двумя руками держать придется. Поиграть им, конечно, хочется, но все остальное — страшно.
Он же ко всему еще необузданный. Турок. Такой не спросит, нравится или нет.
Просыпаюсь от какой-то неудовлетворенности.
С чего мне такие глупости снятся? Надеялась, прилетим сюда — и начнется нормальная жизнь. Так нет! Прямо рок какой-то! Больше спать не могу. Да и рассвело совсем. Очень пить хочется. Встаю, иду в кухню. Там, в холодильнике, чего только нет.
Даже томатный сок. Но сейчас не до «Кровавой Мэри», а пивка немного не помешает. Наверху, на крыше, кто-то приглушенно разговаривает по-гречески. Прислушиваюсь. По голосу, должно быть, Ика. Но с кем? Осторожно поднимаюсь по лестнице. Боже! Какая на крыше красота! Сколько зелени, бассейн. Ика сидит на качающемся диване и разговаривает по телефону. Заметив меня, он как-то дернулся, осекся и быстро закончил разговор. Интересно, чего он испугался? Я ведь в греческом — ни бум-бум.
— Доброе утро, красавица! Я думал, такие девушки, как ты, просыпаются поздно! — натянуто улыбается он, сверкая золотыми зубами, а глазами испытывающе всматривается в меня.
С кем же он разговаривал по телефону? Хотя какое мне до этого дело? Его намереваются убить.
Пусть крутится. Попрошу Лимона, чтобы он не очень-то заботился об этом греке.
— Зря не желаешь со мной мириться, — продолжает он. — Ика никогда никому не желает зла.
С тобой получилась неприятность. Но я сам влип по уши. Раз Ходжа прислал мне четки, значит, остается только молиться. Одна надежда — на твоего Друга.
— Он мне — жених! — вру я. — А об остальных девушках ты не вспоминаешь? Куда вы их с Хазбаром продали?
Ика, видать, полностью очухался и, продолжая притворно улыбаться, беспечно произнес:
— Чего о них волноваться? Проститутка она ,и есть проститутка. Но там зато условия получше и риска заразиться меньше.
— Что же они сами туда не рвутся?
— Глупые потому что…
— Врешь! Их ведь потом в море топят! — неизвестно почему утверждаю я и попадаю почти в точку. Ика вздрагивает. Его противные маслиновые глаза выражают растерянность.
— Кто тебе такое сообщил?
— Хазбар!
— Идиот. Потому его и убили. Бывает, конечно, случается. Так ведь проституток во всех странах убивают. Работа такая. Связана с риском. А иначе бы каждая ноги раздвигала. Не тяжела работа. Тебе тоже не следует болтать лишнего и повторять чушь.
Не забудь, вы — в Греции, а не в России. Тут любят нас до тех пор, пока мы являемся туристами.
Я решила не продолжать разговор. Ика засунул радиотелефон в карман брюк и спустился вниз.
Нужно будет передать Лимону о его телефонном звонке. Но мое внимание привлекает несколько парней, идущих по песчаному берегу к нашему дому. Сначала не понимаю, чем они мне подозрительны, оказывается, одеждой. Все — в темных костюмах. Какого черта они делают на пляже?
Встаю за вьющийся розовый куст и наблюдаю за ними. Голоса их не слышны. Да и, похоже, — переговариваются они жестами. При этом часто оглядываются по сторонам. Чего-то опасаются. Останавливаются. Один из них разговаривает по телефону. На крышу вновь поднимается Ика. Подходит ко мне.
— Какие-то бандиты хотят попасть в дом, — говорю ему шепотом.
— Нет. Это ребята пришли искать золото.
— Какое?
— Знаешь, сколько людей за день теряют на пляже золотые кольца, сережки, кулоны, деньги? Вот эти ребята по утрам просеивают песок. Это их бизнес.
— Они греки?
— Нет, албанцы. Совсем безобидные.
— Чего ж они возле самого дома крутятся?
— Весь пляж — их территория. Хотят и крутятся. Пошли вниз, нужно позавтракать.
Ика намеревается увести меня, чем еще более увеличивает мои подозрения — Надо бы предупредить Лимона.
— Он спит. И тебе не мешает хорошо выспаться, — уговаривает Ика.
Делаю вид, что соглашаюсь, и позволяю ему проводить меня в мою спальню. Начинаю раздеваться. Ему становится неловко, и он уходит. Вернее, стоит за дверью и прислушивается, чем я занимаюсь. Сбрасываю юбку и курточку, иду в ванную и встаю под прохладный душ. Шум воды должен развеять его опасения. Хотя, возможно, все это — дурь. Но после похищения меня не покидает ощущение опасности. Необходимо отключиться и думать о чем-нибудь хорошем. Не получается, потому что в комнату кто-то входит. Такого хамства греку не прощу! Тянусь за халатом — в проеме двери появляется Инга.
— Думала, будешь спать до обеда. Нервы у тебя — дай бог каждому.
Стою и не знаю, что ответить Чувствую свою наготу, и становится вдруг стыдно. Инга нагло всю меня разглядывает.
— Мужчинам, очевидно, нравятся эти родинки? — она тычет пальцем в мой «бермудский треугольник». — Такое расположение родинок предрекает счастливую судьбу. Кстати, в двадцать лет оказаться на Западе уже неплохо Вот только ноги у тебя вверху слишком худые. Нужно заниматься бодибилдингом, иначе кожа на заднице обвиснет.
И постоянный массаж. Я умею такой делать… — Она немного помолчала, продолжая скользить взглядом по моему мокрому телу, и вдруг ни с того ни с сего спросила: