Хомиджи поддержал его.
— По крайней мере, Птолемей не утратил способности шутить.
— Он лжет, — сказал Вал.
В глазах Юрия возникло мрачное выражение, какое Роксана не раз замечала у Александра. Она поразилась, как ей удавалось не замечать этого раньше.
— Если бы брат Птолемея предложил такие условия, — сказала она, — то сдержал бы слово, кем бы Александр ни был, он всегда дорожил своей честью!
— А Птолемей? — спросил Вал.
— Я не знаю, — честно ответила Роксана. Но мне известно, что твой дед, царь Филип Македонский, мог не сдержать слово, данное хоть самому Зевсу, если это сулило прибыль.
— Думаю, это значит, что нам нужно продолжить свой путь, — сказал Тиз.
— Нет, это означает, что вы едете дальше без меня, — сказала Роксана. — Я возвращаюсь к Кайану.
Тиз встал перед ней, преграждая путь.
— Я так не думаю!
— Ты должен спасти Вала и Юрия, — сказала она, — Если Птолемей согласен торговаться, мы сможем выиграть время.
— Ты веришь ему, да? — спросил Вал.
— Я не знаю. Но я чувствую, что если поеду с вами, то буду жалеть об этом всю жизнь. Может, еще можно спасти Кайана, спасти всех нас. Если Птолемей торгуется, значит, он не уверен, что мы у него в руках.
— Я не могу отпустить вас, — сказал Тиз, — Мой повелитель приказал мне, чтобы я…
— Да, он отдал такой приказ, — согласилась она. — Но это было до послания Птолемея. Сейчас все изменилось.
— Я могу заставить вас следовать за нами.
— И что ты сделаешь? Ударишь меня? Будешь драться со мной? Я твоя принцесса, а не узница.
— Мой повелитель сказал, чтобы…
— Принц Кайан — мой муж. И если я смогу спасти его, то сделаю это. А если ты не позволишь мне сделать попытку, то лишишь его последней возможности спастись. Ты сам знаешь, что он собирается сделать. С ним меньше двадцати воинов. А сколько врагов? Тысяча? Две тысячи? Даже спартанцы не справились бы при столь неравных силах.
— Но вы же только женщина…
— Ты сам знаешь, Тиз, что у меня сердце воина. Не надо меня недооценивать. Александр недооценил меня и после пожалел об этом.
Военачальник Кайана задумался, потом улыбнулся и прижал кулак к сердцу в знак воинского приветствия.
— Задайте им там жару, ваше высочество! — сказал он. — Да защитит нас Ормазд от гнева Кайана, если с вами что-то случится!
Она оглянулась на Вала и Юрия.
— Помните, что я люблю вас обоих, — сказала она. — Не забывайте об этом никогда.
— Не уезжай, — попросил Вал. — Не надо.
Когда она шла назад по горной тропе, то долго вслушивалась, надеясь услышать голос Юрия. Но слышала лишь скрежет камней и крик сокола…
Глава 28
— Что ты здесь делаешь? — спросил Кайан, когда Роксана появилась вместе с гонцом. — Ты решила принять условия Птолемея? Ты вернешься к нему?
Он стоял, не двигаясь и не решаясь даже вдохнуть. Он потерял ее! И уже не важно, будет ли она египетской царицей, женой Птолемея, или он погибнет здесь и никогда больше не познает радости ее любви.
Она подошла к нему, но не обняла его, а только коснулась его щеки кончиками пальцев.
— На тебе знак грифа, — сказала она так тихо, что никто из солдат не услышал. Она отвела руку и посмотрела на голубую краску, оставшуюся на пальцах. — Это клятва героя…
Он посмотрел ей в глаза, и огромное горе, написанное в них, потрясло его. Он набрал воздуха и сказал:
— Я поклялся, что вступлю на этот путь, и мои воины тоже. Царский дом Бактрии и Согдианы выстоит!
— Вы все погибнете ради меня.
— И ради Александра, твоего сына… нашего сына.
Она посмотрела на воинов и увидела, что они тоже приняли клятву героев. Каждый поклялся быть рядом с Кайаном и сражаться до последней капли крови.
Глаза Роксаны заблестели, но она сдержалась.
— Если я приму предложение Птолемея, он, возможно, отпустит вас, — сказала она.
Ему до боли захотелось обнять ее.
— Может быть, мы должны были отдать ему Вала? — спросила она, — Мы думали о том, что хочется нам, а не о том, как будет лучше для него.
— Еще не поздно, если ты думаешь, что так будет лучше, Но есть риск, что Птолемей притворится, что принимает мальчика, а сам убьет его, чтобы покончить с сомнениями.
— Мой отец однажды сказал, что ты самый храбрый воин из тех, кого он когда-либо знал, но что у тебя недостаточно мудрости, чтобы стать царем. Он ошибся, Кайан, — сказала Роксана. — Я знала любовь двух царей, но ты величайший из них. Кто бы смог принять ребенка своего заклятого врага и полюбить его, как своего собственного? Кто бы стал жертвовать жизнью ради сыновей, зачатых другими мужами?