Впрочем, пышное убранство Гефестиона, как заместителя главнокомандующего мало в чем уступало наряду Александра.
Возле ступеней дворца сформировалась еще одна процессия. Кайан со своими бактрийцами на белых скакунах нетерпеливо дожидался принцессу Роксану. Не желая прятаться во время свадьбы великого царя с персидской принцессой, Роксана заявила о своем намерении выступить в роли свидетеля недальновидного поступка мужа.
Возле широкой мраморной лестницы ее ожидала позолоченная колесница. Персидские конюхи дрались за право вести пару вороных арабских скакунов, которые горделиво вскидывали головы и переминались под золоченой упряжью. Кайан спешился и стоял возле колесницы, наблюдая за тем, как наверху появилась Роксана и стала неторопливо спускаться по ступеням.
— Артемида! — пробормотал он. — Девственная богиня луны!
— Если бы я захотела походить на эту греческую богиню, то на мне было бы серебро, — возразила Роксана.
Через плечо у нее висел золотой лук вместе со скифским колчаном, украшенным золотыми изображениями и сверкающими изумрудами. Ее просторное одеяние было сшито в греческом стиле, а голову украшала корона Согдианы из чистого золота. Копна кудрей червонного золота свободно падала почти до пояса.
Кайан встал на колено и склонил голову, чтобы скрыть любовь и восхищение, легко читаемые в его глазах. Поднявшись, он помог ей взойти на колесницу и прошептал:
— Теперь мне не страшно и погибнуть.
Ее прикосновение зажгло огонь в его чреслах, и ему мучительно захотелось перебросить ее поперек лошади и умчать к покрытым снегами вершинам родных гор.
В уголках губ Роксаны затаилась улыбка, и она, прежде чем крепко взять в руки золоченые кожаные поводья, подмигнула ему.
— Пора ехать. Мы не можем задерживать брачную церемонию.
Они пронеслись через город в сопровождении великолепных бактрийцев, за которыми скакала сотня кавалеристов Александра. Все головы поворачивались вслед золотой колеснице, мчавшейся в направлении места торжественного мероприятия.
Когда Кайан вел своих людей мимо отрядов слонов и македонских войск к царскому павильону, черты его лица были невозмутимы и суровы, как скалы родной ему Согдианы. Среди собравшихся гостей пронесся ропот изумления.
Внутри павильона великий царь хмуро уставился на Гефестиона, который повернулся к Птолемею и пожал плечами.
— Да спасет нас Арес! — произнес Гефестион. — И что теперь делать? Займись этим сам. Насколько мне известно, ты не из тех, кого может сбить с толку жеманничанье невесты.
Александр бросил свирепый взгляд на перепуганную будущую жену и дал знак жрецу продолжить церемонию.
— Чего же ты ждешь? — добавил он зловеще.
Принцесса Барсина покачнулась. Ей было душно под шелковыми одеждами и тройным покрывалом. Она чувствовала, что может упасть в обморок. Со вчерашнего утра она ничего не ела, поскольку боялась, что ее стошнит. Хуже того, греческий дикарь, стоявший рядом с ней, оказался ниже ее на целую голову. Мысль о том, как они выглядят вместе, совсем затуманила ее и без того слабое зрение, и она ощутила, как предательски дрожат ее колени.
Гефестион быстро подал ей стул, и Александр вздохнул с облегчением. Когда эта девица сидела, он не казался себе таким смешным. Он попытался поддержать ее, но она вздрогнула, будто он ее ударил. Ничего, сегодня он положит ее в свою постель, в сознании она будет или без сознания. По крайней мере, на брачном ложе ему не придется беспокоиться о том, что она возвышается над ним, как погонщик слонов в своей башенке.
Пурпурные одежды почти полностью скрывали принцессу. Единственными видимыми частями ее тела оказались длинные тонкие пальцы, отягощенные слишком большим количеством колец, а из-под покрывала смотрели огромные испуганные глаза. Александр готов был поклясться фаллосом Зевса, что никто даже не мог представить, какие чувства испытывает монарх, идя на жертвы ради блага своего народа!
Прежде чем прочистить горло, жрец в третий раз повторил свой вопрос. Александр вздохнул и дал нужный ответ. Неужели все это должно тянуться так нескончаемо долго? А ему еще предстояло выдержать ритуал персидской брачной церемонии. В голове Александра звенело, и одновременно он чувствовал острое желание справить малую нужду. Похоже, что ночь ему предстояла долгая и трудная.
Из павильона сквозь толпу пробирался Птолемей.
— Принцесса Роксана! Я должен был догадаться. — Он запрыгнул в колесницу и взял у нее вожжи. — Ты что, с ума сошел? Как можно было позволить ей ехать одной? — обрушился он на Кайана. Тот ничего не ответил. Птолемей щелкнул кнутом над головами вороных. — Тебе здесь не место, госпожа, — сказал он. — Александр в ужасном настроении.