Через несколько минут вошли два крепких бактрийских зверолова. По команде Роксаны кошка прижалась к полу, и они пристегнули к ее ошейнику бронзовую цепь.
Александр закрыл двери на засов, как только слуги удалились вместе с леопардом.
— А теперь перейдем к более приятным занятиям.
— Да, — сладким голосом согласилась она.
Снова достав меч, он двумя мощными ударами разрубил удерживавшие ее цепи. Роксана соскользнула на ложе, распустив волосы, чтобы скрыть за ними лицо.
Александр убрал меч в ножны, расстегнул ремень и позволил своему оружию упасть на пол. Затем он потянулся к новобрачной, но та оказалась для него слишком быстрой. Она спрыгнула с дальнего края ложа, метнулась к окну и распахнула ставни.
Ее глаза расширились, и он прочел в них страх.
— Ш-ш, ш-ш, — прошептал он, будто перед ним находилась пугливая кобылица, — отойди оттуда. Ночной воздух очень холодный.
— Неужели? — Она оперлась одной рукой о подоконник, и ее мускулы напряглись.
— Роксана! Нет!
Внезапно ему показалось, что она намеревается выпрыгнуть. Расстояние до выложенного каменными плитами внутреннего двора составляло примерно пятьдесят футов.
Он пересек комнату за время, равное одному удару сердца. Ее пальцы уперлись в его плечо, а он попытался обнять ее.
— Не бойся, — шептал он, пытаясь поцеловать ее в губы, и ее ледяная оболочка треснула.
— Я боюсь? — Кулак Роксаны угодил прямо в его правую скулу. Она разрядила всю свою ярость в этом внезапном ударе.
От неожиданности он отпустил ее и, еще не вполне веря в происшедшее, схватился за свою быстро опухающую щеку.
Она восстановила равновесие и с вызывающим видом повернулась к нему.
— Я боюсь? — С ее языка сорвалась целая дюжина бактрийских ругательств.
Он снова попытался ее схватить, но она увернулась, оставив в его руке клочок шелка цвета морской волны.
— Иди ко мне, — приказал он. — Что ты намерена…
Мимо его уха просвистела золотая тарелка, а изюм, лежавший на ней, попал ему в лицо. Он уклонился, едва избежав попадания серебряного кувшина.
— Ах ты, маленькая горская дикарка!
Он бросился в лобовую атаку, но в последний момент ушел влево. Она, в свою очередь, тоже напала на него и ударила в пах острым коленом, а затем неожиданно бросилась на пол. Он застонал и кинулся на нее, но она, увертливая как угорь, откатилась в сторону.
Он резким броском накрыл ее сверху, прижимая лицом к медвежьей шкуре.
— Я не хочу обидеть тебя, — начал он. — Но я…
Она ухитрилась перевернуться на спину, задыхаясь от напряжения, ее белая кожа была влажной.
— Может, мне станцевать для твоего удовольствия, как обычной шлюхе? Или ты ожидаешь, что я буду обслуживать и твоих солдат?
— Хватит болтать! — произнес он, заставляя Роксану откинуть голову, прижимаясь к ее рту горячими и жесткими губами. Ее губы раскрылись, и его язык скользнул в шелковую пропасть. Она выгнула бедра, прижимаясь к его чреслам. Задыхаясь, он приподнялся, чтобы заглянуть в ее лицо. — Ты… — Он замолчал, осознавая, что прочитал в этих золотистых глазах не страсть, а угрозу.
Роксана извлекла из-под ложа согдианский кинжал и приставила острое, как бритва лезвие к его горлу.
— Если я твоя жена, то и обращайся со мной, как с царицей.
Глава 4
— Брось нож. — Александр сказал это совершенно хладнокровно. — Брось его, Роксана, или умрешь.
— Неужели ты думаешь, что я боюсь смерти? — Это была ложь, высказанная, чтобы убедить скорее себя, чем его. Ее сковал ужас, наполнивший рот привкусом меди, а сердце билось в груди так, что он мог бы слышать его удары. — Наверно, ты спутал меня с обычной потаскухой, которую можно использовать, а потом выбросить. Я скорее умру, чем приму позор…
— Позор? Чем же я могу опозорить тебя? — Его мощные мускулистые ноги удерживали ее, словно ловушка, на густом меху медвежьей шкуры. — Ты — первая женщина, которую я беру в жены.
Она ощутила, как его горячее и жесткое копье уперлось в ее бедро. Внутри Роксана трепетала, как степная трава перед бурей, но ее рука, сжимавшая кинжал, оставалась твердой.
— Отдай мне нож. — Тон его голоса смягчался, по мере того, как улыбка, искривившая его губы, стала расцветать в его прекрасных глазах. — Неужели я настолько уродлив, что ты предпочтешь умереть?
Его лицо оказалось очень близко… так близко, что она увидела даже крошечный порез на щеке от сегодняшнего бритья. Его голос звучал хрипло и неожиданно волнующе.
«Один удар, — подумала она. — Всего один удар, и этот грек больше не будет сжигать города… не поднимет меч на моих подданных».