— Но… — шепчет губками, которые теперь обрели естественный розовый цвет. — Меня не так зовут…
Хм… А в ней что-то есть. Сперва не разглядел.
— Теперь ты моя сучка, — протягиваю руку и дотрагиваюсь до блестящих шелковистых прядей. Пропускаю их сквозь пальцы. Она вздрагивает, отодвигается.
— Беспородная дворняжка. И я назову тебя так, как мне хочется.
Резко сжимаю пальцы в кулак и оттягиваю за волосы вниз. Её подбородок взмывает вверх — теперь хоть лицо разглядеть можно.
— Будешь послушной — я тебя поглажу. Ну а если нет, — делаю паузу, чтобы до неё лучше дошло. — Ошейник надену и на цепь.
Глава 3
Лира
Отчаяние.
Я пробую на вкус это слово. Его горькая терпкость прожигает язык. Будто в рот затолкали перец и заставили запить морской водой.
Солёное как воды Мёртвого моря и одновременно острое как блюда тайской кухни. Удивительно, но ещё каких-то два года назад я наслаждалась и тем и другим, даже не догадываясь, что приготовила мне судьба.
«Ошейник надену и на цепь».
Слова моего нового хозяина всё ещё отзываются в ушах подобно крику раненной птицы. Резкие и бескомпромиссные они дрожью прокатываются по телу, не оставляя во мне никаких иллюзий: мной владеет сам дьявол.
Этот опасный человек сразу дал понять, что моя жизнь для него не дороже жизни дворняжки.
Что ж… Теперь я должна соответствовать? Быть ему преданным питомцем? Исполнять все его приказы?
По телу снова прокатывается крупная дрожь, когда я вспоминаю слова Аркадия: "воспитаешь, будет как шёлковая. знаю, у тебя есть свои методы".
Я кое-что слышала о его "методах".
С тех пор как я нас с братом захватили люди Старого — бывшего отцовского конкурента — мы жили в его доме.
Уже почти полгода прошло.
Он всё это время вёл войну с группировкой, во главе которой стоял тот самый человек, который теперь едет со мной на соседнем сидении и, отвернувшись в противоположную сторону, хмуро всматривается в дождливый пейзаж за окном.
Природа плачет вместе со мной. По стеклу стекают её чистые слёзы.
Я познала их. Слёзы. Много всякого случилось со мной с тех пор, как моего отца посадили в тюрьму.
Пока я жила у старого хозяина, до моего слуха долетали обрывки диалогов, испуганные перешёптывания прислуги о том, как Палач ведёт дела.
Беспощадный. Бездушный. Безжалостный.
Некоторые из людей моего старого хозяина предпочитали умереть, чем попасть к нему в руки. Я слышала ужасные истории о пытках, которым подвергались его враги. Информацию, надо сказать, он любил добывать собственноручно. Делал это изощрённо и с особым пристрастием.
Мне очень хотелось верить, что все эти слухи были очень сильно преувеличены…
Однако сегодня, впервые встретившись с ним взглядом я поняла — у этого человека нет души. Только дьявольски обманчивая оболочка. Пугающе красивая обёртка, под которой нет ничего. Там, в груди у него не бьётся сердце — лишь непроглядная тьма жестокости и порока.
Ещё живя у Аркадия, я усвоила для себя несколько простых истин.
Палач узнаёт всё. Неважно как глубоко ты пытаешься запрятать правду. У него есть сверхъестественная способность распознавать ложь. Он будто ищейка, которую всю жизнь натаскивали на фальшь. Теперь он чует её за километр.
Соврать ему — это всё равно что добровольно записаться в его ряды врагов. Только совсем отчаявшийся глупец решится на это.
Ведь стать для него врагом — это просто самоубийство. Лучше сразу умереть. Без мучений…
Однако, я себе такой роскоши позволить не могу.
Потому что я умею любить. И за брата, которого люблю, я готова отдать всё. Не только жизнь. Но и тело, достоинство, честь и даже душу.
Ведь именно это потребует от меня ОН. Мой личный дьявол.
Мой новый хозяин.
Глава 4
Лира
Его огромный дом — моя новая тюрьма. Вооружённый до зубов кортеж останавливается у ворот роскошного загородного особняка, находящегося на вершине холма.
Удивительно, что тут нет рва с крокодилами, потому что все прочие атрибуты средневековой крепости в наличии: башни с постами охраны, высокий каменный забор и куча вооружённых людей.
Наверное, всё это могло бы меня удивить, если бы я не росла всю свою жизнь в похожей обстановке. Что скрывать — мой отец тоже преступник. Во всяком случае так о нём говорили в зале суда. И по телевизору тоже. Но несмотря на все обвинения, мне до сих пор не верится.