— Не скажешь, зачем мне уставший муж? — выговаривала она, помогая мне раздеваться. — Мне он нужен сильным! Поэтому ложись и отдыхай. До ужина еще час, и его необязательно есть сразу, тем более что ты весь вечер жевал булки.
С отдыхом ничего не получилось. Не знаю, как другие, но я не могу спокойно реагировать, когда меня раздевает красивая и желанная девушка. Поэтому, несмотря на усталость, я притянул жену к себе и доказал, что для нее у меня еще остались силы.
— Никогда больше не поверю в твою усталость, — сказала Адель, когда все закончилось и мы с ней просто лежали в обнимку. — Кирен, давай не будем вставать? А сохранность еде я и отсюда наколдую.
— Толку–то, — возразил я. — Слуги все унесут обратно.
— Точно устал, — вздохнула жена. — Ты когда устаешь, начинаешь плохо соображать. Наши подавальщики не меняются, поэтому нетрудно их просто мысленно предупредить. Но я сделаю по–другому. Мне Эмма уже показала много своих хитростей. Ничего такого серьезного, но воздействия полезные, и их нет в нашей книге.
Я не стал допытываться, что она придумала, потому что сильно потянуло в сон.
— Кирен, не вздумай заснуть! — принялась меня тормошить жена. — Еще слишком рано. Лучше что–нибудь расскажи. А то мы с тобой мало общаемся.
— И о чем тебе рассказать? — сдерживая зевоту, спросил я.
— Расскажи о своей семье. Ты, когда рассказывал о своей жизни, говорил мне о своих женщинах, а о родных только сказал, что они есть.
— Нет у меня желания о них рассказывать, — сказал я ей правду. — Так получилось, что у меня с родителями не было теплых отношений. Когда я оканчивал школу, сильно поругался с отцом. Виноват был он, но я по молодости не сдержался и сильно перегнул палку. Он меня так и не простил, а вскоре я ушел из семьи. Когда учился в Университете, зарабатывал себе на жизнь сам. Было очень трудно, но я у них помощи не попросил, а сами они ее не предложили. Прошло двадцать лет, но мы так и не встретились. Отец хорошо зарабатывает, и они получают пенсии, поэтому в деньгах не нуждаются.
— А откуда ты это знаешь, если к ним не ездил? И что такое пенсия?
— Когда у меня появилась квартира в столице, ко мне приехала сестра, — пояснил я. — Она переписывалась с матерью, так что я был в курсе их дел. А про пенсию я тебе расскажу в другой раз.
— Ну хорошо, ты поссорился с отцом. Но мать? Раз ей писала сестра, наверное, мог написать и ты?
— Мог, — согласился я. — Но не писал. Понимаешь, родителей не выбирают, и самыми лучшими их считают только маленькие дети. А они обычные люди со своими достоинствами и недостатками. У моей матери были только два достоинства: она очень вкусно готовила и следила за тем, чтобы у меня в школе все было в порядке. Никаких нежностей или других проявлений материнской любви я от нее не видел. У нее была своя жизнь, а у меня — своя, и они почти не соприкасались. Так что мне нечего и незачем ей было писать.
— А сестра?
— Сестру я люблю, хотя она дурочка, каких поискать. Но она очень добрый и отзывчивый человек, и я для нее всегда был любимым братом. Вот такая у меня была семья.
— Слуги принесли ужин, — прислушавшись, сказала жена. — Все, я его защитила и от порчи, и от пропажи.
— И что же ты сделала? — поинтересовался я.
— А вот увидишь, — засмеялась она. — Точнее, услышишь.
Я действительно через час услышал чей–то вопль и потребовал объяснений.
— Помнишь, как в Ларга из меча ударила молния? — спросила Адель. — Так здесь примерно то же самое, только гораздо слабее. Заорали не от боли, а от неожиданности.
— Ты долго думала? — спросил я. — Чтобы таких глупых шуток со слугами больше не было. Если захочешь над кем–нибудь так пошутить, выбери равного по силам и положению. А перед подавальщиком нужно будет извиниться. И нечего на меня так смотреть! Хотя бы соври, что это получилось случайно и дай пару золотых.
Она на меня обиделась и перебралась спать на край кровати. Я все–таки встал в туалет и заодно запер двери, после чего опять забрался в кровать и уснул. Мы очень рано легли спать, поэтому оба рано проснулись. Я хотел заняться вчерашним ужином, но был схвачен женой, причем она знала, за что хватать, чтобы я забыл обо всем на свете, кроме ее прелестей. Закончив постельную баталию, мы отправились утолять голод.
— Чего хорошего в том, что ты так рано встаешь? — спросила она, когда поели и опять вернулись в кровать. — Все еще спят, и в комнатах темно. Может быть, зажечь лампу и почитать?
— Не стоит портить глаза, — остановил я ее. — И потом, эти светильники сильно воняют, а сейчас еще холодно, чтобы открывать окна. Сделаем мы нормальный свет, просто этим пока некогда заниматься. Давай лучше полежим, и ты мне расскажешь о себе.