— Я разобрался в работе жреческого амулета, — ответил маг. — Могу защитить от канала любое помещение, но тогда и мы не сможем в нем пользоваться каналами. Защиты хватит максимум на декаду, а потом ее надо будет обновлять. А так, как вы хотели, чтобы каналы могли открывать только свои, пока не получается.
— Уже хоть что–то, — сказал я. — Продолжайте работать. А пока помещения будем защищать жреческими амулетами. Они хотя бы не требуют подзарядки.
— Рассказывай! — потребовала ждавшая меня в гостиной Адель.
— Подожди минуту, сейчас расскажу, — сказал я и мысленно обратился к секретарю. — Коль, было что–нибудь срочное?
— Было несколько бумаг из канцелярии, — ответил он. — Я их просмотрел и думаю, что они могут полежать до завтра. А вызовов не было.
— Расскажу коротко, — предупредил я жену. — Нужно срочно писать Указ, чтобы горожане узнали, кто и за что разрушил их Главный храм.
— Вы с ума сошли! — высказалась она. — Кирен, саи на многое закрывают глаза, потому что напуганы всем, что уже свалилось на их головы, и что должно вот–вот свалиться! Но нужно знать меру!
— Ты будешь слушать или ругаться? — спросил я. — Я ведь могу заняться Указом.
— Рассказывай, — сказала Адель. — Я помолчу.
— Я пока не могу утверждать, но уверен, что это работа Гордоя. В Ромар прибыли жрецы из Дарминии. Они привезли с собой оружие, которое осталось от японцев, и с его помощью застрелили Жарома и кое–кого из братьев, пытавшихся его защитить.
— А амулет? — спросила она. — Он же должен был…
— Мой или твой — да, — перебил я ее. — Но не жреческий. Его сила позволяет управлять сразу многими, но не влияет на материальные предметы. Амулет потом, кстати, кто–то снял, и это очень плохо! Наверное, местные высшие уже поработали кое с кем из братьев, потому что часть из них перешла на сторону напавших. Завязалась перестрелка, которую услышали в крепости и сыграли тревогу. Когда мы туда примчались, жрецы из Госмара удрали подземным ходом.
— А остальные? — спросила жена. — Неужели они думали, что подобное сойдет с рук?
— Так и думали, — кивнул я. — Это ты меня хорошо знаешь, а они судят по себе. С их точки зрения, ничего страшного им не грозило. Наверное, сидели и ждали, что я с ними начну торговаться из–за оружия. Или думали откупиться золотом. Если я тебе скажу, сколько мы его выгребли из храмовых подвалов, ты мне не поверишь.
— И сколько же?
— В два раза больше, чем его у нас! И это только монеты, а там и изделий из золота было навалом, не считая сосудов, полных изумрудов и жемчуга.
— Куда им столько? — удивилась она.
— Этот вопрос нужно задавать не мне, — сказал я. — Сотни лет верующие несли им золото, а жрецы его складывали в свой подвал, причем его туда свозили и из других храмов. При нормальном учете из–за магии красть затруднительно, а расходовали мало. Вот понемногу и собрали.
— И чего они этим пытались добиться? Пусть мы большую часть гвардейцев отправили на север, но дружина вся здесь.
— Мне видятся две причины, — сказал я. — Убрать Жарома, который всем высшим был как кость в горле, и разжиться оружием. Вряд ли в Дарминии осталось много винтовок, а патронов к ним, наверное, почти нет.
— Против тварей? — спросила Адель.
— Против таких тварей, как я, — улыбнулся я. — Не нужно пугаться, а вот проявить осторожность не помешает. Они захватили с собой винтовки убитых братьев, но у них тоже было немного патронов. И где–то еще гуляют три пистолета, которые были у Генкерса. Поэтому не будет никаких выступлений перед толпой и других рискованных предприятий, и никуда не станем выходить без брони и охраны. Я распоряжусь, чтобы сегодня же в наших комнатах разместили жреческие амулеты. Исключение сделаем только для приемной, в которой придется размещать караул. Если повсюду заблокировать мысленное общение, я не смогу работать, а так обо всем будет знать Коль, да и мне для разговоров не нужно будет бегать в коридор.
— Что у вас творится? — соединился отец. — Только хотел заключить брачный союз в Главном храме, а ты его тут же разрушил!
— Убит Жаром, и совершена попытка захватить оружие братства, чтобы потом использовать его против нас. И за всем этим торчат уши вашего брата. А верхушка наших жрецов его прикрывает. И что я, по–вашему, должен делать? Жречество было единственной силой в Ольмингии, которая могла принести нам много неприятностей.
— Было?
— Уничтожив почти всех высших, я сильно сократил число своих врагов. И золота я у них нагреб гораздо больше того количества, которое собрано в нашей казне и лежит в подвалах других дворцов. А ведь его нетрудно было обратить против нас. И, самое главное, у нас теперь не один, а два алтаря!