— Так и должно быть, — мотнула она головой. — Раньше ты жил сам для себя и не за кого не отвечал. Хорошо быть добреньким и всех жалеть, если для этого ничего не нужно делать, и за твою жалость потом никому не придется расплачиваться. У правителей совсем другой взгляд на окружающих и другая оценка событий. Смотри, не одни мы вышли погреться на солнце.
Нам навстречу из–за поворота аллеи вышла обнявшаяся парочка. Здоровенный сай обнимал худенькую совсем молодую девчонку. Что–то мне в ней показалось странным…
— Вара? — недоуменно сказала Адель. — Ничего себе! Это же Марей!
Всего секунда понадобилась саю, чтобы отшвырнуть девчонку в кусты и выхватить пистолет. Идущие за нами дружинники сорвали с плеч автоматы и бросились в разные стороны, потому что мы не давали им возможности открыть огонь. Жена дернулась закрыть меня собой, но я ее перехватил и забросил себе за спину. И все это происходило под грохот выстрелов. Марей успел выстрелить трижды, после чего бросил пистолет и встал на колени.
— Не стрелять! — закричал я дружинникам, но опоздал, и перечеркнутое автоматными очередями тело хранителя зверинца упало на дорожку.
— Ну и зачем вы мне нужны? — спросил я у сконфуженных парней. — Вы же маги и должны были видеть, что он уже под контролем! И оружия в его руках не было, а мы под защитой амулетов. Испортили такое тело! И теперь мы не узнаем, как к нему попал один из пистолетов Генкерса.
— Извините, милорд, — сказал один из дружинников. — Мы за вас испугались. Уж очень все случилось быстро и неожиданно. Я вообще нажал на спуск, как только вы перестали закрывать цель. Что он бросил оружие, я увидел только тогда, когда вы закричали.
— Она под контролем! — сказала Адель, помогая лежавшей на земле девушке подняться. — Это дочь графа Сарэ. Ее несколько дней назад привезли с приграничья.
— Но все семейство Сарэ погибло, — удивился я. — Как ей удалось уцелеть?
— Никто не знает, — ответила жена. — Но это точно она. У нее не все в порядке с головой, но Эмма сказала, что сможет вылечить. Теперь понял, почему я так удивилась, увидев ее с Мареем?
— Все, я снял контроль, — сказал я. — Твое удивление я понимаю, не понимаю, зачем ты рванулась защищать меня своей грудью. Или, может быть, животом? Ум в твоей голове есть, или в ней одни инстинкты? Если бы я не потратил на тебя время, его не убили бы, а у меня не разрядился бы амулет.
— Я его заряжу от своего, — с готовностью предложила она.
— Возвращаемся, — сказал я всем. — Отведем девушку и идем домой. Подберите пистолет. Я связался с Пардом, так что за телом приедут.
Со мной связались, когда мы уже подходили к дворцу.
— Вы разрешите с вами поговорить, милорд? Это вас осмелился потревожить Старший жрец храма на Зеленой площади Дар Лард.
— И о чем бы вы хотели поговорить, Дар? — спросил я.
— В первую очередь, милорд, я бы хотел выяснить, что с нашим алтарем.
— Вообще–то, это алтарь Бога, — усмехнулся я. — Но, допустим, что он был вашим. Хотите его вернуть?
— Хотелось бы, — подтвердил он. — Я с вами говорю не от себя, а от имени всех старших жрецов столицы.
— Мне ваш алтарь не нужен, — сказал я. — Но и вам я его не верну, пока не поменяете веру. В таком виде, как сейчас, мне храмы не нужны!
— А не слишком ли много вы на себя берете, милорд?
— Хорошо, давайте порассуждаем. В чем смысл вашего служения Богу? Молчите? Тогда попробую ответить я. Вы сами и все ваши предшественники делали все, чтобы в жизни саев ничего не менялось, так сказать, берегли образ жизни предков. Так?
— Упрощенно, но верно, — согласился он.
— А для чего вы это делали? Я уже беседовал на эту тему с Жаромом, и мне удалось его убедить, что основы, которые вам предписано беречь и обычаи предков это не одно и то же. Я вынужден для общего спасения нарушать ваши обычаи, но я и пальцем не тронул основы! А верхушка жречества пытается сжить меня со света, несмотря на выигранную войну и то, что скоро на нашем севере не останется ни одной твари.
— На нашем? А у соседей?
— У соседей нет меня, Дар, и они обречены. Мы еще будем бороться с их тварями, но только тогда, когда не будет их самих.