Стыдно признать, но в его руках мне было спокойней.
— Расскажи мне, — потребовал Фрост спустя несколько минут тишины.
— Что рассказать?
— Почему ты думаешь, что никому не нужна?
— А то вы не знаете, — ядовито фыркнула. — Наверняка навели обо мне справки, прошерстив мою жизнь от рождения до настоящего времени.
— Это так, — не стал отпираться Лед. — Но я хочу услышать от тебя.
— Слишком много хотеть вредно, мистер Фрост. Тот, кто много хочет, мало получает.
От моего наглого заявления мужчина не разозлился, как предполагала, он лишь усмехнулся. А я невольно подумала, что его вообще трудно, наверное, разозлить. Но в следующую секунду этот гад заявил:
— Все, что я хочу, получу. И главное мое желание ― это ты, Алина.
— Вот еще! — возмутилась, рванув из его рук. Но куда там. Меня одним легким движением опрокинули обратно на грудь, вынудив вдохнуть вкусный мятный запах мужчины. — Меня вы точно не получите!
— Получу.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— О, да!
Получит…
— Идите вы, оба! — несдержанно рявкнула.
Лед подо мной напрягся, вкрадчиво так и о-очень обманчиво спокойно уточнил:
— Оба, это ты о ком?
Ох, если бы я не была настолько зла, как в тот момент, никогда бы не сказала то, что сорвалась с моего не успевшего прикуситься языка. Но я была доведена до крайности.
— Да вы и мой наглый мурчащий внутренний голос. Чтоб вам двоим век не слезать с унитаза!
В воздухе застыла задумчивая тишина, нарушаемая лишь моим недовольно-возмущенным сопением.
— Вот, значит, как, — спустя несколько минут медленно протянул Фрост, наконец выпуская меня из своих лап.
Мигом скатилась с его удобных коленей, пулей забралась на противоположное сидение и закуталась, как ребенок, в плед, злорадно посмотрев на мужчину. Нос все еще забивал морозный свежий, искушающий запах, от которого натурально вело. А этот мерзавец словно не обратил внимания на мой побег, застыв как истукан, странно пялясь в одну точку, откровенно волнуя.
Что с ним? Черт! Да какая мне разница. Знать не желаю, что творится в его голове.
И, удобные колени, Алина? Вкусный запах? Сильные руки?
Серьезно?! Ты дура!
На грани восприятия послышался мурлыкающий фырк.
Ненавижу!
Полюбишь…
Пошел в жопу!
О, обязательно, малышка. Обязательно. Мы и эту часть твоего вкусного тела непременно опробуем, спасибо за разрешение.
— Сволочь! — взбешенно зарычала, сжав ладони в кулаки, комкая плед. Была бы я чуть посильнее, точно бы порвала. — Это не приглашение!
Фрост перевел на меня пустой взгляд, холодно улыбнулся, словно знал, о чем идиотка в моем лице пререкалась сама с собой.
— И не смотрите на меня так! Я не сумасшедшая!
— Даже и не думал о тебе в таком ключе. И как я, по-твоему, смотрю?
— Как на свою собственность. Игрушку! Жертвенную овцу. На питомца! Блин, это унижает!
Но вместе с тем, мне стало тепло от того, что мужчина не посчитал… э-э-э… мой разговор с собой следствием потекшего мозга.
— У меня нет цели тебя унизить, Алина.
Скептически хмыкнула. Но внимательно посмотрев на мужчину, почувствовала, что действительно, он не хотел моего унижения. Ему это не нужно. Странно, но я, правда, это знала. Чуть расслабившись, кивнула.
— Раз мы выяснили отношения, я слушаю: почему ты думаешь, что никому не нужна?
Кисло скривившись, отвернулась.
— А как я еще себя должна чувствовать, если не была нужна самым родным людям? Как должен себя вообще чувствовать человек, который не нужен даже родителям? Кому он тогда вообще нужен?
И неожиданно для себя я все рассказала самому равнодушному к бедам чужих людей мужчине.
Родители действительно меня не любили. Уж не знаю, зачем они вообще меня произвели на свет, но я никогда не чувствовала от них даже самый маленький лучик тепла. Меня не морили голодом, одевали, давали образование и необходимые вещи, но лишь, наверное, потому, что так было нужно. Чтобы не позорила их при других людях.
Меня не морили голодом, да. Но при каждой, даже самой маленькой ошибке жестоко избивали. Искренне предполагая, что таким образом я вырасту достойным человеком, чтобы к совершеннолетию выпнуть из отчего дома под зад, как ненужного, мешающего жить кутенка.
Хватанула ртом воздух в попытке вдохнуть. Стало так больно и плохо, что дышать было практически невозможно. Я начала натурально задыхаться. Перед глазами стояла пелена слез. В который раз почувствовала себя жалкой, и за переживаниями не заметила, как вновь оказалась на мужских коленях в таких нужных сейчас объятиях. На макушку опустилась тяжелая ладонь, погладив по спутанным волосам.