«Очень даже да-а-а», — насмешливо мурлыкнуло в сознании бархатным голосом Льда.
— Вы меня все-таки украли, — шепнула непослушными губами, облизывая их, истерично хихикнула. — Украли. Небось, радуетесь?
Радости на лице мужчины почему-то не находилось, как и насмешки. Прозрение, насколько сильно я попала и что меня теперь ничто не спасет, обухом ударило по голове.
Тяжело выдохнув, крепко зажмурилась, стараясь справиться с накатившей удушающей мутью. Всем своим существом ощущая жесткий взгляд, впившийся мне в лицо, а затем очередное прикосновение его крепкой прохладной ладони к моей груди.
Не знаю, что он хотел сделать. Может, поглумиться. Или начать прямо сразу забирать свой долг, в тот момент я уже плохо понимала. Меня замутило сильней, голова закружилась, к горлу подкатила тошнота, в ушах противно зазвенело, а перед глазами запрыгали черные мушки.
Черт!
— Не нужно! — пронзительно взвизгнула, вяло отталкивая от себя конечности обнаглевшего мужчины. — Не трогайте, нет!
Успокойся…
— Заткнись! Сам успокойся! — рявкнула, закрывая уши руками.
Кто бы знал, как я устала от этого голоса в голове. То ли подсознание играло со мной дурную шутку, то ли я сошла с ума. Да вот беда, ЭМРТ говорило, что с головой у меня все в порядке. А к психиатру сходить я не решилась. А нужно было. После знакомства с Леонардо Фростом я стала слышать в своей голове его голос. Чаще всего, когда непосредственно сталкивалась с ним. Непонятный, мурчащий и поистине страшный, потому что нечеловеческий.
Господи, как же я от всего этого устала: терзаться непониманием, что происходит и почему на меня он так действует. Почему я его не страшусь, как другие? Много раз замечала, какими глазами его провожали мужчины в «Котофф». Почти все они его по-настоящему боялись, предпочитая обходить десятой дорогой! А женщины? Женщины хоть и смотрели вожделенными, голодными, обожающими взглядами, но даже и не смели к нему слишком близко подходить. Только Лара.
Так почему я чувствую себя с ним в мнимой безопасности? Какая, мать твою, рядом с ним может быть безопасность?! Почему во время нашего противостояния чувствую будоражащий привкус страха напополам с предвкушением, словно мне доставляет удовольствие дергать тигра за усы?
И ведь доставляло!
А еще этот изматывающий голос! За что? Почему?
— Алина? — сквозь скачущие зайцами мысли прорвался голос мужчины. И в нем мне почудилась искренняя обеспокоенность, из-за чего я едва не рассмеялась.
Разве такой, как он, может тревожиться? Тем боле из-за меня? Ага, держи карман шире. Безумный смешок подступил к горлу. Кажется, я начала заваливаться. Нет, только не это! Не хватало еще отключиться на потеху очаровательному гаду.
И все-таки, наверное, отключилась, поскольку почувствовала и услышала то, чего вообще не могло быть. Меня осторожно, как великую драгоценность, подхватили и прижали к твердой вкусно пахнущей груди, положив тяжелую голову на сгиб руки. К щеке прикоснулись прохладные пальцы, и почему-то к ним хотелось ластиться, а еще замурчать. Но тело не слушалось, язык и вовсе словно распух.
— Что с тобой, девочка? Тебе плохо? Черт, да ты горишь! Остановить машину!
3.1.
Цепко наблюдая за уверенными действиями Ярина Флайма, имеющего квалификацию военного врача, Леонардо, заведя за спину руки, сжимал кулаки, прилагая титанические усилия, чтобы подавить инстинкты, вопящие: самец, прикоснувшийся к его самке, должен быть уничтожен на месте.
Картер Флайм, стоявший чуть позади Фроста, повел плечами, сбрасывая давящую тяжесть густой ярости Леонардо, напряженно покосился на стекающие по побелевшим кулакам руководителя багряные капли крови и опустил взгляд на траву под ногами. Все, о чем он мечтал в тот момент, чтобы Ярин побыстрее закончил манипуляции, а мистер Фрост не сорвался.
Картер, как и его брат, еще не встретивший пару, мог лишь приблизительно понимать, что происходит с начальником, и в чем-то даже сочувствовал, но спокойнее ему от этого не становилось. Рука невольно опустилась на кобуру, кончики пальцев пробежались по холодной рукояти, но он тут же себя одернул, принуждая мышцы расслабиться.
Идиотом он не был, всего лишь выработанный рефлекс. Братишка ему очень дорог, и не хотелось бы из-за брачных игр более сильного самца его потерять. Благо начальнику было не до него, не до Картера.