Такой забавный и смешной, что я не сдержала облегченного смеха.
У них получилось!
— Вы можете подойти. Опасность миновала. Идите к своей семье, Алина, — меня мягко подтолкнули в спину, и я пошла.
С переполняющими нутро чувствами, на подгибающих ногах, под надзором десятков понимающих глаз шагала к близким. На полпути подбежал сын, тыкаясь носиком в ноги и утробно урча. Рухнув на колени, прижала малыша к влажной щеке, солнечно улыбаясь. К нам, мягко ступая лапами, подобрался ирбис, утыкаясь лобастой головой в плечо. Почесав любимых мурчащих котов за ушками, обняла одного и второго за шеи, выдыхая:
— Я безумно сильно вас люблю.
Эпилог 2.1
[Спустя несколько лет]
Алина
— Душа моя, не сопи. Ты зря волнуешься, с Таем за время нашего отсутствия ничего не случится, — выполняя диагональную парковку у здания одного из самых дорогих ресторанов столицы Мавридонии, ласково произнес Леонардо, поворачиваясь ко мне и опуская руку на коленку, слегка сжимая.
Обиженно покосившись на мужа, фыркнула:
— Не нужно было оставлять сына одного. Мало того! Ему почти четыре года, Леонардо. Четыре! А Тай, кроме стен, территории поместья и твоей дурацкой серверной, вообще ничего не видел в этой жизни. А теперь еще и пропустит встречу с родными. И ладно, что Лара сказала, что детей они решили не брать. Я их понимаю, другой штат и все такое. Но мы-то не на другом континенте!
— Ты несправедлива. Актайр, во-первых не один, с Флаймами и штатом прислуги, а во-вторых, видел нейтральное поселение, — попытался отшутиться Лео.
Ну, это он зря.
— В день своего оборота?! — взвивалась я. — Скажи, дорогой муж, сколько мы пробыли в поселении? Так я тебе напомню! Два дня, Леонардо. Два дня! И сколько он видел за эти два дня? Ты увез нас тем же вечером обратно в поместье!
— Я знаю, родная. Но и ты знаешь, почему так происходит, — он хитро улыбнулся: — Я же не держу его в закрытом бункере.
— Еще чего не хватало!!!
Лео вздохнул, покачал головой.
— Родная…
Мне стало немного стыдно. Прекрасно я все знала, но мне так было жалко пропадающее детство сына, что внутри все разрывалось от горечи. В свои четыре года Тай был слишком серьезен. Слишком. Иногда его совсем не детский взгляд и взрослые рассуждения выбивали из колеи. Но он тот, кто он есть и другим не будет.
— Прости меня, пожалуйста, ладно? Мне просто больно видеть, как наш мальчик лишается того, что положено детям его возраста. Общения со сверстниками, да хотя бы с детьми Лары и Лены. Они же семья. Понимаешь?
— Понимаю, — меня погладили по щеке, и я мгновенно прильнула к надежной ладони.
В отсвете заходящего солнца на пальце любимого блеснул холодно-синим светом мой перстень.
— Однако до десяти минимум лет поменять ничего невозможно, моя хорошая. Никаких посторонних людей и оборотней. О сыне вообще никто раньше времени не должен знать. Актайр и так растет в непозволительных для его сути условиях. Слишком многое позволено.
Разочарованно вздохнула, опуская голову. Муж, немного помолчав, тихо проговорил:
— Посмотрим, что через пару лет будет с его навыками и контролем, возможно, Тай справится раньше. Он способный.
— Ты, правда, так думаешь?
— Да.
Ура!
Облегченно вздохнув, радостно разулыбалась. Наклонившись, поцеловала любимого деспота в прохладные губы. Его ладонь тут же опустилась на затылок, поцелуй углубился, становясь жарким, голодным.
Спустя несколько минут муж нехотя отстранился первым, укоризненно посмотрел в мои осоловелые глаза и положил ладонь на внушительный бугор, таранящий ширинку брюк.
— Ну, и как мне теперь, скажешь, в таком состоянии предстать перед родственниками?
Я хихикнула:
— Со счастливой улыбкой, милый. Со счастливой улыбкой. Сам виноват.
Тяжелый вздох стал мне ответом.
* * *
Смело шагнув за мужем в специально открытую только для нашего круга ресторацию, мгновенно окунулась в гул веселых разговоров, смеха и шуточек, невольно улыбаясь теплой атмосфере. Однако стоило присутствующим заметить нас, как все разговоры разом стихли и повисла оглушающая тишина. На меня и Леонардо вытаращились с таким удивлением, что мне стало не по себе, улыбка поблекла.
Но стоило мне обратить внимание на Лизавету Михайловну, - содиректора прежнего места моей работы и по совместительству второй матери, - которую, словно великую драгоценность, со всей аккуратностью и нежностью приобнимал широкоплечий темноволосый отдаленно знакомый мужчина, как изумленно таращилась уже я. Ага. Точнее сказать, на Лизаветин огромный и глубоко беременный живот.