В тот вечер она уже не испытывала ни малейшей радости, закрывая за ними дверь. На верхней ступеньке лестницы стояла Эйлин.
— Спокойной ночи, спите спокойно! — сказала она. — Господи, до чего же я устала! — Она с наслаждением потянулась, гибкое тело ее было стройным, точно у танцовщицы. — Спокойной ночи, — прошептала она, на этот раз глаза ее были прикованы к Кевину.
И потянулись дни, когда Мэгги все время чувствовала ее присутствие в доме. В ту первую ночь, устроившись в объятиях Кевина, она не могла сомкнуть глаз, представляя, как над ними в своей постели лежит Эйлин. И что толку, что та не могла бы услышать ни звука, доносившегося из их комнаты, ни единого слова, ни даже смеха… как много они раньше смеялись! Дом был построен на славу, и Мэгги это знала. И все равно, порой она ловила себя на том, что, стоит ей только рассмеяться, как она всякий раз испуганно замолкает, невольно оглядываясь через плечо.
А что до той влюбленной чепухи, которая так легко слетает с губ счастливых любовников, так Мэгги готова была голову дать на отсечение, что Эйлин все слышит! Улучив момент, Мэгги включила радио и на цыпочках поднялась на чердак — проверить, слышен ли тут звук голосов. И рада была убедиться, что до тех пор, пока они не повышают голоса, Эйлин не слышно ни единого слова.
Но Мэгги с детства привыкла жить обособленно. Ей никогда и в голову не приходило следить, громко ли она говорит. А сейчас и подавно. Сколько раз она, бывало, кричала на весь дом:
— Дорогой, я обожаю тебя! Что тебе приготовить на ужин? — если вдруг Кевин куда-то выходил из кухни. Теперь ей приходилось либо отправляться на поиски мужа, либо обходиться без ласковых словечек, которые так приятно ласкают слух новобрачных.
А Эйлин великолепно устроилась. Именно устроилась, как ни поверни, уныло думала Мэгги. Мебель и принадлежавшие ей изящные пустячки ей доставили на дом, Эйлин оставалось только устроить все по своему вкусу. И результат получился ошеломляющий. Даже Мэгги пришлось признать это. Обставленная в современном стиле квартирка поражала безупречным вкусом и чувством стиля, а из окон открывался великолепный вид на вересковую пустошь.
Эйлин не уставала повторять, как она им благодарна. Мэгги слышала это от нее по крайней мере раза два в день. При этом Эйлин то и дело возводила глаза к небу, благодаря небеса за то, что они послали ей таких друзей, как Кевин с Мэгги, клялась, что если в ее силах будет хоть что-то сделать для них, чтобы вернуть им долг, то им стоит лишь намекнуть, и так далее, и тому подобное…
И кроме того, Эйлин старалась быть полезной. Она всегда предлагала свою помощь, когда к ним приходили гости. К тому же, кто бы ни были приглашенные, все понимали, что не очень-то вежливо было бы оставить Эйлин сидеть весь вечер у себя, не предложив ей присоединиться к ним. А уж когда являлись коллеги Кевина, то Эйлин, само собой разумеется, оказывалась в центре внимания.
Она настолько соответствовала тому типу девушки, на которой Кевину сам Бог велел жениться, что Мэгги постоянно ломала голову, почему же он этого не сделал?
Раз она даже спросила Кевина. Это случилось в тот день, когда он сообщил, что ему придется поработать дома, и Эйлин тут же вызвалась ему помочь.
— Может быть, лучше я? — предложила Мэгги. Эйлин усмехнулась.
— Боюсь, ничего не выйдет, дорогая! Ты попросту запутаешься в технических терминах!
Кевин и Эйлин погрузились в работу. Обеденный стол был сплошь завален бумагами, белокурая головка то и дело наклонялась к другой — с темной, взлохмаченной шевелюрой, голоса их сливались в негромкое бормотание. Наконец Кевин устало откинулся на спинку стула:
— Спасибо.
— Рада была помочь, — улыбнулась Эйлин. — Эта возня с документами порой может вывести из себя, верно? А кстати, давно хотела спросить, как основной проект?
Кевин суеверно скрестил пальцы и постучал по дереву. Эйлин с улыбкой повернулась к Мэгги:
— Он ведь у нас чудо-мальчик! Это все знают. Когда он запирается у себя в кабинете, все ходят на цыпочках.
— Ходят, как же! — фыркнул Кевин, но Эйлин по-прежнему не сводила с него сияющих гордостью глаз. И Мэгги вдруг с невольной горечью поняла, что если Кевин добьется успеха, то не она, а Эйлин будет иметь полное право гордиться им, ведь ей самой, в сущности, невдомек даже, к чему он стремится.
— Тебе бы следовало жениться на Эйлин, — грустно сказала она немного позже, когда они с мужем остались одни.