— Стой.
Он подходит ко мне, берет меня за плечи и поворачивает ко мне.
— Посмотри мне в глаза.
Я старательно отворачиваюсь. Не хочу и все.
— Вика, я не хотел причинить тебе дискомфорт. Но тебе же понравилось? Я видел блеск в твоих глазах.
— Отпустите меня, Марк. Я не смогу с вами работать.
— Ты должна помочь мне найти виноватых. Ты тоже заинтересованное лицо! Пострадавшая сторона.
— Между прочим, по голове мне съездил твой брат, — не выдерживаю я.
— Ты что-то вспомнила?
— Все, что я знала, я рассказала! Отпусти меня! Иначе я закричу.
— Кричи. Сюда все равно без моего разрешения никто не войдет, — он, словно смеется надо мной.
— Спасибо, что оплатил операцию, — я продолжаю пытаться высвободиться из его крепких объятий. Но это не так-то просто.
— Если ты уйдешь, то уже никогда не сможешь вернуться. И деньги в этом случае должна будешь вернуть в полном объеме в течение трех дней. Подумай. Стоит ли это того.
— Ты — моральный урод, — выдавливаю я из себя. Вырываюсь и выбегаю из кабинета.
Мой день безоговорочно испорчен.
Ненормальный, жестокий и мрачный тип. Думаю я, идя от офиса в неизвестном направлении. Мне нужно как-то успокоиться. И забыть все, что было между нами.
Проходя мимо киоска с мороженым, покупаю себе эскимо. Съедаю, даже не чувствуя вкуса. Через какое-то время снова покупаю мороженое. И так я делаю, пока гуляю.
Звоню деду, спрашиваю о его самочувствии. И понимаю, что сегодня не смогу его навестить. Быть веселой и подбадривать дедулю я сегодня не в состоянии. Мне хочется уткнуться в подушку и рыдать.
Я вызываю такси и возвращаюсь домой.
Захожу в магазин, покупаю мороженое и конфет. И иду домой. Без сил плюхаюсь на кровать. Открываю очередную упаковку с эскимо.
Какой прекрасный вечер меня ждет: конфеты и мороженое.
Вечером звонит Леша.
— Как дела, красотка?
— Проваливай на все четыре стороны! — грубо отвечаю ему.
— Да ты в гневе? — слышу как он улыбается в трубку.
— Еще раз позвонишь, сообщу в полицию о сексуальных домогательствах!
— Ой, как страшно. Нам надо поговорить.
— Мы уже все обсудили.
— Я знаю, что ты покинула офис. И твое заявление лежит у Марка. Молодец, правильный выбор.
— Отстань от меня! — прошу я. Мне настолько тяжело, что я даже не могу отшить его нормально.
— Теперь ты можешь заниматься своим дедом.
— Его не трогай!
— Будешь себя плохо вести, плохо будет не только тебе. На кону большие деньги. И ты мешаешь нам своим тупым любопытством. Поэтому сиди дома.
Я сбрасываю звонок. Как же они мне все надоели.
В ход идет очередное эскимо.
Утром я просыпаюсь с дикой болью в горле. Это видимо последствия съеденных эскимо. Что ж, мне светит больничный лист. Отлично. Можно сидеть дома и ни о чем не думать.
Я медленно собираюсь, чтобы пойти в больницу.
Принимают меня быстро. Выписывают электронный больничный, и я со спокойной совестью возвращаюсь домой. Буду лечиться.
Пару дней я сижу безвылазно дома. Горло сильно прихватило. Приходиться интенсивно лечиться.
Дедушку я предупредила, что не буду ближайшие дни к нему ездить, чтобы не заразить.
Операцию назначили на понедельник. Я очень надеюсь, что за четыре дня вылечусь окончательно.
Марк так ни разу не позвонил, что на него совсем не похоже.
Только Оксана названивает каждый день, интересуется моим здоровьем.
Я ей намекаю, что продлю больничный ещё на неделю.
Мне даже кажется, что она этому рада. Конечно, путь к Марку абсолютно свободен. Теперь он вряд ли ее пошлет.
Ну и черт с ними.
Я звоню Эле. Интересуюсь, когда назначена встреча со всеми. Она говорит мне, что планируют в следующую пятницу. Я даю свое согласие.
Эля очень рада, что я приду.
Напоследок, интересуюсь, будет ли Леша. Эля уверяет, что он сразу был согласен на все мероприятия.
Раздается звонок в дверь. Я нехотя иду в коридор.
— Уходи! — произношу я, видя на пороге Марка.
— Я не уйду.
Он отодвигает меня вглубь коридора и проходит в квартиру.
— Я слышал, ты заболела?
— Простуда, — хриплю я.
— Привез тебе витамины. Ешь, пей. Ты должна вылечиться к следующей неделе.
— Не стоило себя так утруждать.
— Не перечь мне, а делай то, что я тебе говорю.
— Уходи, — повторяю я. Забираюсь на кровать и укутываюсь в плед.
— Вика, я не хочу, чтобы ты на меня злилась.
— Но сделал все, чтобы так было.
— Ладно, я погорячился.
Я молчу. Мне больше нечего ему сказать.