«Часовые любви» сорок лет спустя. Нина Фортунатова с Олегом Степурко и Вера Суворова.
В кабинете о. Александра
Подарки батюшке дарили самые разные: поэты и писатели — свои последние произведения, дети — рисунки и замки из пластилина. Наташа Мидлер и Ольга Петровна сделали потрясающее облачение, достойное музея. Рафа Янкелевич искал какие-нибудь уникальные часы и нашёл накануне дня рождения. Кто-то подарил набор хрустальных бокалов, кто-то — замечательный чайный сервиз, кто-то из девочек вышил к этому дню скатерть. Отец Александр очень любил красивые вещи, всегда радовался подаркам и сам щедро одаривал всех при случае. Он любил дарить часы и светильники. Помню, он послал Рафу накануне моего дня Ангела купить светильник; Рафа купил, повесил, и этот светильник отца Александра светит мне и сейчас.
На даче у Арины Ардашниковой. Июль 1989 г.
Глава VII
Последние дни
В последние дни жизни о. Александр был окружён водоворотом людей: на приход всё время приезжали какие-то делегации, журналисты, писатели, фотографы. Все его куда-то звали, приглашали, увозили, заводили в кабинет и долго там с ним разговаривали, одним словом — просто разрывали отца на части. Приглашали все: институты, школы, радио, телевидение, какие-то бесконечные общества. Почему-то я расслабилась и начала даже думать, что вот она — вершина славы, вот она — победа добра над злом. В общем, вот она — вершина… А на вершине оказался Крест.
Не имея никакой возможности поговорить с отцом помимо исповеди, я как-то вошла в его пустой кабинет, пока он пил чай с Марией Витальевной, и торжественно повесила своё регентское серое шёлковое платье, подарок Иры Волчек, на одну вешалку с его серым костюмом и серой шляпой. Это был мой протест: пусть хоть на вешалке, пусть хоть наша одежда, но я с ним всё равно вместе, хотя у него нет для меня ни одной минуты.
— Что это? — спросил отец, войдя в кабинет.
— Это серый гарнитур такой, правда, красиво? — пролепетала я, покраснев и поняв, что он угадал движение моей души.
— Нет, нет! — сказал он торопливо. — Этот «гарнитур» очень опасен, хоть и красив. Я вам выделю отдельную вешалку, так будет лучше.
Дирижер Евгений Колобов
Видно было, что он расстроен. Чтобы сгладить как-то неудобное положение, я решила его порадовать и стала искать в сумочке пригласительные билеты в Театр Станиславского на кантату «Иоанн Дамаскин», которые передала ему моя сестра Вера. Он и сам мечтал услышать нового дирижёра-гения Евгения Колобова, не раз говорил об этом, и поэтому Вера специально для него взяла пригласительные и билеты на начало сентября 1990 г. (кроме кантаты отец мечтал посмотреть и послушать только что поставленную Колобовым оперу «Пират», и Верочка достала ему билеты в 7-й ряд партера). Вот этот заветный конвертик с билетами я нашла в сумочке и передала ему со словами: «От Верочки по вашей просьбе». Батюшка обрадовался, но почему-то странно сказал: «Наверное, уже не успею…»
Пользуясь редчайшим случаем, что мы были одни, я решилась задать ему давно мучавший меня вопрос: «Батюшка, почему всё так трудно в моей личной жизни? Первый раз не сложилось, второй, третий… И сейчас, Вы знаете, что не всё благополучно. Я так устала…» Отец Александр ответил мгновенно: «Вы хотите счастья в личной жизни? А Христос предлагает Вам Себя. Подумайте об этом». И, видя моё изумлённое лицо, добавил: «Знаете, Ниночка, если бы Вы были счастливы и благополучны, Вы были бы красивой и надменной матроной. И, возможно, осуждали бы других за что-то. А Господь допустил пройти Вам через очень многие грехи и падения, чем избавил Вас от тягчайшего греха — осуждения. Вы теперь никого и ни за что осудить не сможете. Это же победа».
В последние дни батюшка венчал кого-то, осталась дивная фотография. Я смотрела и думала, что он уже как бы не на земле, а парит над… После венчания он сказал редкую по красоте проповедь, но кто же её записывал и кто думал, что она последняя? Осталось только фото, где он стоит у аналоя и говорит, а в руках у него крест.
В последние дни я спросила его, нужно ли мне уходить из школы в Сокольниках, где я работаю, и открыть трудовую книжку здесь, в храме. «Подождите пока», — был ответ. Чего ждать? Начало учебного года, уходить — так сейчас. «Ну, недельку-другую подождите», — непонятно сказал он.