Кроме педагогов по музыке на формирование моей души большое влияние оказали любимая мною учительница по русскому языку и литературе Розалия Николаевна Седых (в замужестве Горбусенко) и учитель рисования Сергей Семёнович Рубцов. Розалия Николаевна воспитывала нас на стихах, на великой литературе, была нам самой лучшей подругой, которой мы доверяли свои тайны. А Сергей Семёнович учил нас понимать и любить природу, видеть её краски, её красоту. Мы часами наблюдали, как он пишет свои дивные пейзажи. И до сих пор меня с ними соединяют самая нежная любовь и задушевная дружба.
Директор училища Лариса Леонидовна Артынова делала вид, будто не знает, что я пою в храме на Арбате, недалеко от училища. И это в то время, когда мою сестру Веру исключают из музыкальной школы за ношение крестика… Я чувствовала, что Лариса Леонидовна всё знает про меня, и при встрече с ней вжималась в стенку, боясь замечания или чего похуже. А она смотрела мне в глаза и проникновенно говорила: «Как дела, детка? Хорошо? Ну, иди с Богом!» Эти её слова поражали неожиданностью и снимали моё напряжение. Когда я отказалась вступать в комсомол, Лариса Леонидовна не вызвала меня, не стала «прорабатывать», оставила в покое.
Л. Л. Артынова даёт диплом Нине Фортунатовой
Клавдии Андреевны, Дмитрия Александровича и Ларисы Леонидовны уже нет в живых. Вечная им память!
Нина с Сергеем Семёновичем Рубцовым
Про о. Александра Меня мы никогда и никому в училище не говорили. Но в конце 1989-го или начале 1990 г. Лариса Леонидовна сама пригласила его прочитать студентам лекцию.
Нина и Наташа Гаврютина в гостях у Розалии Николаевны Седых
Глава II
Встречи, открытия, книги
На одной из встреч в Челюскинской (это около Тарасовки) отец Александр сказал, что надо идти к одному батюшке в центре Москвы, там будет проводить беседу с молодёжью владыка Антоний (Блум). Это был 1965-й, 1966-й или 1967 год. Каково же было моё удивление, когда я узнала, что это должно было происходить рядом с нашим Трёхпрудным переулком! Владыка Антоний потряс меня. Он говорил простые, жизненные вещи и с любовью обращался к каждому из нас. Темой бесед тех лет была «Встреча». Теперь всё это можно прочитать в его книгах, а тогда… Он так ярко рассказывал нам о своей встрече, встрече со Христом, что я слушала, затаив дыхание, не пропуская ни слова.
Впоследствии я несколько лет подряд ходила на эти замечательные беседы с владыкой, в гостеприимный дом отца Николая Ведерникова. Он — прекрасный музыкант с консерваторским образованием. И дочка его Наташа училась с нами в училище. Только я раньше этого не знала. Кроме встреч с владыкой Антонием отец Николай стал приглашать нас, будущих музыкантов, к себе, чтобы учить церковному пению. Самое сильное впечатление у меня было от подготовки к Рождеству. Только в доме отца Николая я по-настоящему узнала всю рождественскую службу. А ирмосы выучила сразу наизусть.
Отец Николай Ведерников
Уж не знаю, хорошо мы пели или плохо (о. Николай часто хмурился), но нас попросили спеть Рождество в католическом храме на Лубянке. И мы пели свои ирмосы в этом храме в рождественскую ночь 1967 года. На той службе мы впервые услышали рождественский гимн «Тихая ночь» и тут же его выучили.
Отец Александр был доволен тем, что я бываю у Ведерниковых, всегда спрашивал, что нового выучили, а если была беседа владыки, то о чём. Кроме того, отец Александр хотел, чтобы я непременно бывала на службах владыки в Москве. И я старалась не пропустить, и если были утренние занятия в училище, то отпрашивалась у Блюма, обещая всё наверстать.
Во время одной из бесед владыка Антоний сказал: «Что же значит встреча в человеческом смысле? А это значит, что есть только один (или одна), а остальные — как цветы, прекрасные цветы или замечательные стройные деревья. И только один (одна) — от сердца к сердцу». Я это сразу поняла, и буквально. У меня есть этот один, от сердца к сердцу, — мой огненный ангел, отец Александр Мень, которому ничего говорить не надо, а только посмотреть — и приходит ответ на любой вопрос, и сердце сердцу весть подаёт.