Он молчал, молчали и другие. Даже Мая, проникнувшись остротой момента, сама спрыгнула с Арацельса и, ссутулившись, застыла рядом, растерянно поглядывая то на него, то на женщину наверху. Галура вздрогнула, когда Смерть схватил ее за предплечье и потянул к себе, но не рискнула вырваться, нутром почувствовав, что ее кровному брату сейчас не до своей маленькой сестры.
— Не обижу, — шепнул четэри в напряженно дернувшееся ухо.
Девушка неуверенно кивнула, однако не расслабилась, отчего крылатый тихо скрипнул зубами, но так ничего и не сказал.
— Арацельс?! Твой ответ?
— Я сделаю все, чтобы защитить Равновесие, — сказал тот спокойно.
— Открой с-с-свои чувства, мальчик мой, — тоном наставницы провозгласила Эра.
— Чужая душа — потемки. — Его губы чуть растянулись, а в алых глазах мелькнуло странное выражение. — Чувства — это личное. Я уйду позже. Сначала мне надо кое-что забрать из каэры.
— Ты выполниш-ш-шь приказ? — в который раз поинтересовалась демоница.
— Я верный страж Равновесия, Эра. Не стоит во мне сомневаться. — Очередная полуулыбка коснулась губ Хранителя и растаяла, будто ее не было.
Он покинул зал Перехода под перекрестными взглядами товарищей. Вслед ему тихим шелестом полетело искреннее: «Прос-с-сти».
Магическое пламя факелов тревожно колыхалось, когда он проходил мимо. Его верный спутник — холод незримой тенью шествовал рядом. Серебристый иней рисовал сложные узоры, расстилаясь морозным шлейфом за мужской фигурой, стремительно двигающейся вперед. Звук легких шагов гулким эхом отражался от стен коридора и тонул в настороженной тишине еще не до конца проснувшегося камня. На пороге условной ночи Дом оживал. Сегодня, как вчера, позавчера, тысячу лет назад… Впрочем, нет! Сегодня в особенности. Этот вечер стал переломным для многих, не исключая и его. Арацельс прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ноги несли его по знакомому маршруту, множество раз пройденному и потому изученному до мельчайших деталей. Длинный коридор с плавными изгибами, массивная лестница, снова коридор, еще одна лестница… до его каэры оставалось всего несколько поворотов. А в ней находилась та самая вещь, из-за которой Хранитель решил задержаться. И чем меньше становилось расстояние, разделявшее их, тем больше сюрпризов приносила повторно возникшая связь. Заветный Дар, словно энергетический источник, усиливал ее, делал четче и ярче. Уверенность в том, что Катя в безопасности, не покидавшая мужчину с момента их последней разлуки, теперь словно бы обрастала новыми деталями. Достаточно было сосредоточиться на эмоциях девушки и…
Хранитель вздрогнул и невольно остановился, принюхиваясь к ударившему в ноздри аромату фирэлий. Густому, свежему, упоительно-нежному. Так пахнут распускающиеся на рассвете бутоны в лесах Саргона. Так благоухают прямоугольные посадки на кладбищах местных жителей. Запах безмятежности и светлой тоски… в нем сейчас купается его Арэ, но ей… совсем не спокойно.
Он знал, что она в седьмом мире, и раньше мог примерно определить ее координаты, однако Арацельсу даже в голову не приходило, что имеется возможность не только чувствовать эмоции жены и просчитывать ее перемещения, но и воспринимать ее окружение, будто сам только что побывал там. Рядом с ней.
Белокурый эйри открыл глаза и мрачно улыбнулся, не размыкая губ, за которыми прятались более выраженные, чем до Обряда единения, клыки. Зрачки его превратились в тонкие линии, утопающие в алом море окольцованной золотом радужки. На лице не дрогнул ни один мускул, лишь черные когти на бледных руках заметно удлинились, а в светло-пепельных волосах заиграла новая порция огненно-рыжих прядей. В Хранителе просыпался хищник, готовый в любой момент взять след такой доступной «дичи». Всего один пространственно-временной переход — и девушка будет в его власти. Женщина, жена, жертва…
Тряхнув головой, Арацельс выругался, скинул с рук горсти наколдованного снега и продолжил путь. С момента той самой встречи на территории Аваргалы его терзали противоречивые мысли. Они рвали его на куски, лишали мужчину спокойствия. Рассудок убеждал придерживаться намеченного плана, но какое-то постороннее чувство провоцировало постоянные сбои в выбранной схеме. Он одновременно хотел вернуть Катю на Землю и оставить себе. Как заслуженный трофей после пережитых событий, как подарок судьбы, от которого не хочется отказываться, как источник восхитительных на вкус эмоций… Нет! Как глоток чистого воздуха в опостылевшей жизни, где нет места ничему светлому. Сплошные рутина, одиночество, борьба со своим ночным отражением и попытка вырваться из замкнутого круга с помощью дурацкой тетради, которая раз за разом вместе с чернилами впитывала частицы его души. Впитывала, чтобы передать… ей.