Мне часто задают вопрос: как можно любить того, у кого даже нет тела? Журналисты посмелее спрашивают: не хватало ли мне секса? Как я решала эту проблему?
Эти вопросы такие смешные, нелепые, что они всегда ставят меня в тупик, словно со мной говорят на языке, которого я не понимаю.
Я любила Аура, он любил меня.
Мы говорили, говорили, говорили друг с другом.
Мы все время занимались любовью. Ни разу за тот год я не чувствовала, что мне чего-то не хватает.
______
За это время на Океанию прилетали ученые и правительственные агенты, они встречались с другими океанцами, изучали планету и новую, так не похожую на нас, людей, расу.
Только вдумайтесь, как это странно ‒ океанцы не умирают, они только засыпают или меняют форму, им никак не понять смерть, не понять расставание навсегда.
Их восприятие совершенно чуждое: они просто знают, что были «всегда» и это всегда разбавляется тем, что иногда они спят.
Я не океанец, я человек. В глубине души я знала, что это счастье ‒ дни на Энджи, встречи с Ауром, бесконечная радость от каждого прожитого мгновения ‒ не может длиться вечно.
Примерно через год после первого контакта на исследовательскую платформу прибыл агент Джон Реннар. Высокий, худой человек с прозрачными серо-голубыми глазами. Этот человек принес с собой новости и перемены.
______
В правительстве Второй Земли говорят о том, чтобы отключить климатические установки и вернуть NG-19 в естественное состояние, вернуть лед.
В правительстве знают про телепатию океанцев и боятся ее.
«Вам незачем это делать, ‒ говорю я Реннару. ‒ Они не такие, как мы, они не умеют ненавидеть».
Агент Реннар смотрит на меня прозрачными как лед глазами.
Агент Реннар уже все для себя решил:
«До встречи с нами они и разговаривать не умели».
______
Климатические установки отключают во вторник. День хмурый и серый, обычный день на Океании.
Аур приходит прощаться.
Он не осуждает и не спорит, ничего не боится. Океанцы не умеют этого делать.
Я только чувствую его грусть. Он начинает понимать, как это ‒ смерть. Как это ‒ прощаться навсегда.
В тот же вечер я улетаю на Вторую Землю. Я сижу у иллюминатора, смотрю на удаляющийся шар NG-19 и представляю, что осталась. Перед глазами все расплывается, и я вижу ‒ я стою на платформе, а внизу покрывается льдом мой океан. С неба сыпется снег, и я замерзаю ‒ медленно, спокойно и счастливо. Я засыпаю, чтобы никогда не проснуться.
Мне было почти двадцать семь, когда я улетела. На Второй Земле меня встретила осень ‒ прозрачная, пряная картинно-пасторальная осень: золотистые листья на дорожках, запах озона и увядания в воздухе. В то время я уже знала, что эта обманчиво-акварельная осень на самом деле тяжелее самой холодной, самой лютой зимы.
Мы, люди, совсем не похожи на океанцев. Мы воспринимаем время и жизнь иначе. Есть одна непреложная и совершенно человеческая истина, которую никогда не понять ни одному океанцу: все меняется ‒ правительство, отношение к другим расам. И даже агента Реннара и ему подобных рано или поздно сменят другие люди, новые люди. Главное только ‒ никогда не сдаваться, никогда не терять надежды.
Это очень по-человечески: не сдаваться.
______
С тех пор как на NG-19 вернулся холод, прошло сорок лет. Я дважды была замужем, у меня две дочки и трое внуков. Я ни о чем не жалею.
Этому я научилась у Аура: никогда не жалеть.
Завтра на NG-19 снова включат климатические установки. На то, чтобы этого добиться, потребовалось бесчисленное число петиций и обращений, сотни статей и научных работ. Для этого потребовались связи и деньги, и долгие сорок лет. Сейчас мне шестьдесят семь.
Я оглядываюсь назад и думаю, какая прекрасная получилась жизнь.
Скоро на Энджи снова проснется мой океан.
Скоро я снова выйду на исследовательскую платформу, под хмурое серое небо, к беснующимся свинцовым волнам, которые пахнут солью, йодом и металлом, и рядом со мной возникнет прозрачная фигура.
Я знаю, что я скажу ему тогда.
Я скажу ему:
Здравствуй.