Ректор остановил тренажёр спустя полчаса, когда я едва волочила хвост и основательно запуталась в тросах, и уже не проходила полосу препятствий, а вяло и неэффективно трепыхалась.
— Потенциал у вас есть, — изрёк цан Зартон, задумчиво рассматривая, как я неуклюже выпутывалась и пыталась встать. — Сейчас я включу ту же программу.
В ответ на мой возмущенный взгляд, он спокойно пояснил:
— Выше хвост, Ролис. Вы можете ещё десять раз повторить, мне это очевидно, особенно, если перестанете себя жалеть. Жалость к себе снижает эффективность. В вашем случае спад достигает сорока трёх процентов.
Я удивлённо уставилась на него. Какая ещё нахрен эффективность?
С меня ручьями стекал пот, мокрые волосы прилипли к шее и лбу, все мои усилия по наведению красоты стали напрасны. Страшно даже думать, как я сейчас выгляжу и как пахну.
Всё тело налилось свинцовой тяжестью и тряслось от перенапряжения, а этот изверг рассуждает об эффективности?
— Ролис, что я только что сказал? — поинтересовался ректор.
Повисла долгая пауза, в течение которой я всё же умудрилась встать и выпрямить ноющую от перенапряжения спину.
— У меня есть. Потенциал, цан Зартон. Ту же программу. Я могу. Ещё десять раз. Пройти. Если уберу жалость. К себе. Которая снижает. Мою эффективность на. Сорок три процента, — хватая ртом воздух, с длинными паузами всё же смогла выдавить я.
— Всё верно, — довольно кивнул ректор. — Сейчас ещё раз делаем программу. Но теперь, Лика, ты сосредотачиваешься. Забываешь обо всём и включаешь свой пси-контур. Давай, ты справишься. Три, два, один.
Не веря в то, что только что услышала — Зартон назвал меня Ликой, на «ты», да ещё и подбодрил, сказал, что справлюсь! — я собралась и сосредоточилась.
Ладно. Без жалости, так без жалости.
Мой изрядно потрепанный хвост не стал капризничать: послушно изогнулся вдоль ноги, как показывал ректор. Я спряталась внутрь полутранса словно в уютный кокон, обернулась им, отрешившись от своей усталости.
Я смогу. Я справлюсь.
Площадка подо мной изогнулась, но моё тело отреагировало, сместив центр тяжести.
Ух ты! Да и на горке я вполне себе даже грациозно присела, согнув ноги, ухватившись свободной рукой за трос.
Затем была яма. Не упала, что странно, а, повиснув, раскачалась и прыгнула на вспыхнувшие красные круги на ставшем ровном участке.
Преодолевая тяжесть в теле, экономными движениями перемахнула через волны.
Сама не понимая почему, вдруг упала в планку, удерживая себя на полусогнутых руках. Площадка вспучилась конусами — этого не было в предыдущем прогоне! — но положение тела позволило мне быстро пробежаться ладонями и коленями по красным пятнам подсказок.
Следующего препятствия я никогда не встречала. Но справилась. Ещё одного тоже. Но опять же, я откуда-то «знала», где появится красное пятно подсказки, как выстроить положение тела.
К концу полосы препятствий я просто порхала, поймав непередаваемое удовольствие от процесса! Я танцевала! Я парила между изгибающейся поверхностью площадки и тросами!
Когда я услышала сигнал окончания полосы препятствий, я издала разочарованный стон, лихо кувыркнулась, в воздухе отстегнула сбрую безопасности и приземлилась точнёхонько в центр площадки, прямо на красные круги завершения тренировки!
Глубокий космос, какой же кайф! Даже лучше чем секс! Нет, лучше секса с ректором не может быть ничего, но всё-таки, какой же кайф, какой же кайф!!!
Кстати о ректоре. Я резко обернулась, вздёрнув роняющий тяжелые капли пота хвост и…
И чуть не села на площадку от увиденного.
Цан Дрэго Зартон, ректор академии космодесанта, командор и живая легенда космофлота смотрел на меня, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. В его глазах сверкали восхищенные искры, губы кривились в одобрительной усмешке, а хвост… По чёрному вздыбленному хвосту волнами выступали и втягивались шипы.
А как он на меня смотрел, как смотрел! Ааа… Держите меня кто-нибудь! Мне срочно надо закрепить на себе обратно сбрую, чтобы с разбегу не броситься на него. И плевать, что я вся пропиталась потом, а ещё растрепалась, как хомяк в центрифуге. Моя рихтова самка уже сделала стойку и просто не в состоянии была игнорировать столь откровенный и провоцирующий взгляд образцового самца.