Стеклянный лес успокоился, и на меня снова смотрел Леннарт. Я принялась ходить меж деревьев, размышляя о том, как было сломать наложенное на меня заклинание иллюзии. В памяти с трудом отыскивалась скудная теория на счет этого раздела магии, что тоже не слишком радовало. Да и было, откровенно говоря, бесполезно. не помогала даже осознание того, что это все ненастоящее. Голова знала, что вокруг обман, но глаза! Глаза различия не улавливали.
Вновь и вновь я ловила себя на том, что рассматриваю отражения Леннарта. Его белые волосы, прямой нос, волевой подбородок. Его ярко-зеленые колдовские глаза, что всегда приковывали мой взгляд. И раз за разом я ловила себя на странном несоответствии Леннарта из моих воспоминаний и Леннарта из отражений. Никогда, никогда я не видела такого растерянного, беспомощного выражения лица у парня.
«Иллюзия, иллюзия…» — бормотала я, все увереннее и увереннее шагая от одного дерева к другому. Стеклянный лес шелестел мне вслед сначала легко, ненавясчиво, затем все громче, рассерженнее, пока, наконец, я не поняла, что оказалась в самом сердце стеклянной бури. Тысячи тысяч отражений Леннарта беспомощно смотрели на меня, тысячи тысяч ветвей тянулись ко мне, умоляя выбрать их, цеплялись за меня, становясь с каждым шагом все настойчивее и настойчивее.
Но я шла сквозь этот стеклянный морок, зная, чувствуя, что мой ведьмак также ищет меня там, впереди.
И вдруг взгляд зацепился за один крошечный листик. Даже не за отражение — за кусок отражения. На маленьком листике стеклянной березы умещался всего один ярко-зеленый глаз. Но смотрел этот глаз не как остальные: здесь сразу чувствовался и характер, и титул, и внутренний стержень. Я потянулась к этому отражению, и весь стеклянный лес тут же взорвался мириадами осколков. Но я не жмурилась, от отворачивалась и не закрывалась руками. Я тянулась и тянулась к отражению Леннарта, продолжая бормотать «иллюзия, иллюзия…»
А стоило мне коснуться листа, как все прекратилось в одно мгновение.
Я снова стояла на мощеной щербатыми булыжниками дороге посреди мрачного леса и кончиками пальцев касалась щеки Леннарта. От парня на сотню шагов вокруг фонило магией, и я не сразу поняла, что широкая ладонь ведьмака снова оказалась у меня на пояснице и держит так, слова меня только что поймали при попытке к бегству.
— Попалась, — улыбнулся Леннарт, и я почувствовала, как смущенно вспыхнула.
Хотела опустить глаза, пробурчать что-то на тему, что нечестно проходить такие испытания девушке, которая между прочим не имеет перед тобой никаких обязательств, как рядом раздался хриплый голос:
— Силеееен…
Девушка была бледна, как полотно, на костюме появились грязные аутентичные разводы, как будто она не колдовала, а сама запрягалась в плуг. Ведьма сорвала с пояса своего напарника флягу и принялась пить из нее жадными, громкими глотками.
— Ты тоже ничего, — с уважением заметил Леннарт, продолжая крепко меня прижимать к себе. — Прошли мы твое испытание?
— Идите, — махнула рукой девушка. Но потом вдруг нахмурилась, посерьезнела и сказала: — И когда в следующий раз тебе захочется сломать чужую иллюзию, помни — болотная магия как трясина. Чем сильнее барахтаешься, тем больше увязаешь. Если попадется по-настоящему опытная ведьма, твоя удаль молодецкая тебя может погубить.
Леннарт кивнул, и мы продолжили наш путь. А стоило отойти подальше от ряженой парочки, я не сдержалась и спросила:
— Как ты отличил иллюзию от реальности?
Глава 57
Ведьмак усмехнулся:
— Ну, я не первый раз сталкиваюсь с болотной магией. Была у нас еще одна подруга, владела этим даром виртуозно. Хочешь — не хочешь натренируешься. Но Клэри умеет формировать изящные, тонкие и цепкие арканы. Эта же, — парень кивнул головой за спину, — еще только учится. Силы много, навыков нет. Мне показалось, что ее аркан проще было разбить, чем разгадывать.
— Но у тебя не получилось, — заметила я.
— Не совсем, — покачал головой Леннарт. — Просто в какой-то момент я побоялся, что задену тебя.
Я благодарно кивнула. Хоть декан и считал Леннарта опасным студентом, пока я только наблюдала чудеса самоконтроля у парня.
— А что стало с той девушкой? Клэри?
Ведьмак ухмыльнулся.
— Ну скажем так. Сейчас это проблема Магистериума.