— Быстрее, — процедил сквозь зубы один из сподручных.
Эйва первым делом подала тарелку Таросу. Хоть орки и казались на одно лицо, но этот выделялся особой статью, не запомнить его было невозможно — идеально сложен, лицом явно лучше остальных, волосы заплетены в толстую косу, в ушах множество колец, а на шее бусы из костей. И вместо привычных шкур носит одежды из кожи с выбитым узором, что штаны, что жилет.
— Хлеб где? — покосился на нее, отчего несчастная склонила голову еще ниже.
— Сейчас, бэр Тарос, — пролепетала дрожащим голосом.
И только хотела подать, как не заметила его ногу, о которую и споткнулась. Хлеб упал на лавку, а вот Эйва с испугу подняла голову и уставилась на орка круглыми глазами.
— Бушта криворукая, — произнес со злорадной ухмылкой.
Однако так близко видеть орка ей еще не приходилось, отчего застыла каменным изваянием. Тарос тоже принялся разглядывать самку. Молодая совсем и внешностью хороша, такой место не в кухне, а в постели какого-нибудь знатного орка, да хоть самого вожака. Но она почему-то в кухне. Интересно, почему.
— Проваливать, — и взял хлеб с лавки, — в следующий раз руки повыдергивать.
— Простите, — сразу же отвела взгляд.
Бедняжка на негнущихся ногах вернулась к тележке, а Тарос так и смотрел на нее. И смотрел всё то время, пока она разносила тарелки, пока стояла в стороне в ожидании, когда охрана наестся, пока собирала грязную посуду.
— Что, понравилась? — усмехнулся Гэрат — предводитель лучников, глядя на главнокомандующего.
- А тебе кто-то давал право голоса? Жри свою похлебку, молча.
— Слушаюсь, — выпрямился.
— К приезду бэр Кархема все должно быть готово. В следующем походе понадобятся стрелы, мечи и три тарана, — и только когда служанка скрылась в темноте коридора, Тарос обратил взор на Гэрата.
— У нас все готово, Тарос, — кивнул второй.
— Я еще проверю, — после чего поднялся из-за стола.
Первым делом Тарос отправился в кухню к Макоре. Орчанка стояла как всегда у плиты, колдовала над пирогом для вожака.
— Приветствую, — склонился в знак почтения, все ж возрасту повариха была почтенного. — Разговор есть.
— И что же, — кивнула в ответ, — самому Таросу понадобилось от меня? Похлебка пришлась не по нраву?
— Все хорошо с твоей похлебкой. Хочу знать, сколько людей трудится на кухне.
— Так, трое всего, — отряхнула пухлые зеленоватые руки от муки. — Две уже год как работают, еще одну совсем недавно передали. Все молодые, ловкие. Справляются.
— Свободные, насколько знаю?
— Да, — уставилась на него с прищуром.
— Последняя, откуда она?
— Знать не знаю. Мне её Фарата отдала.
— Смотрительница?
— Что ты как детёныш неразумный. У нас одна единственная Фарата в чертогах.
— Ну да, — кивнул.
— А чего за интерес такой нездоровый?
— Были у нас не так давно проблемы, сама знаешь. Не хочу допустить повторения.
— Эйва девчонка славная, все что говорю, делает.
— Эйва, значит, — сложил руки на груди, отчего мышцы еще сильнее надулись. — Благодарю.
— Ты к Фарате иди, у нее спрашивай. На вот, — сунула ему пирог с мясом, — пожуй, а то рожа совсем злая, не наелся поди.
На что Тарос лишь головой покачал, но пирог взял. Макору он уважал. Старшим вообще перечить не пристало, особенно орчанкам.
Дальше главнокомандующий отправился не к смотрительнице, а в дальнюю часть кухни, где служанки мыли посуду. Эйву нашел как раз за работой. И для начала решил присмотреться, потому схоронился за приоткрытой дверью.
— Ты видела, как он на меня смотрел? — прошептала девушка. — Вообще глаз не сводил. Неужели из-за хлеба так рассвирепел?
— Боюсь, не в хлебе тут дело. Если орк проявил интерес, жди беды. Да что ж такое, — поправила растрепавшийся платок раздосадованная Риа.
— Хочешь, перевяжу?
— Нет, лучше вообще сниму, — и быстро стянула с головы украшение вместе с платком. — Ты тоже можешь снять, здесь нас никто не увидит, — снова принялась за тарелки.
— Не хочу.
— Как знаешь. А с Таросом даже не знаю, что посоветовать, — заговорила совсем тихо, — он зверь, каких поискать. Вот Кархем своих наложниц холит, живут у него на всем готовом эти индюшки откормленные, но Тарос… он не такой. Если начнет преследовать, беги к Фарате и умоляй, чтобы взяла в гарем, Эйва. Только так спасешься.
— Хоть бы он просто разозлился, — прикрыла глаза.
— Да, хоть бы, — посмотрела на нее с сожалением. — Кстати, сегодня нам в купальную можно. На пятый день недели прислуга имеет право помыться как следует.