Но рада я была другому человеку, сидевшему в кресле поменьше у длинного стола переговоров. Такого лохматого и худого сиреневоволосого паренька.
— Мицуи, золотце, а что ты тут забыл? — Вежливостью я никогда не отличалась.
— Как грубо. — Такаши скалится, но я то знаю, что он уже давно привык к моим клыкам и вполне спокойно реагирует на такие странные жесты внимания (я просто грубиянка, а у него доброе сердце, вот и вся история).
— Таканчик, ты ищешь квартиру? — О, все, взрыв химии между Хаккаем и Мицуи, просьба нырнуть в убежище. Нет, я серьезно, за их взаимодействиями можно наблюдать вечно.
— Хочу снять малюсенькую студию, для работы.
— А "малюсенькой" для твоего таланта будет достаточно?
Я не грубила или язвила, Мицуи потрясающи дизайнер и я бы очень хотела, чтобы у него был свой магазин, потому что его наряды — это нечто. Однажды мне на голову упал его скетчбук, — мы не будем говорить о том, что я делала у него дома и почему я шарилась на его рабочем столе, — и там было столько всего!!! Мне даже сшили милое платье, по его дизайну. Ну, он же и сшил. Я поработала моделью. Что тут сказать, я находка для дизайнера, материала на меня уходит крайне мало. Спасибо стрессу за фигуру.
Так вот, мы о чем? Ах да, о том, что Па теперь дохуя бизнесмен. Не успел вернуться на свободу, как тут же приступил к делам семейного бизнеса. Горжусь колобком, что тут сказать?
— Я тоже хочу однокомнатную, задолбался с Юзу жить. — Ты главное ей об этом не говори.
— О! Я тоже гляну. — Чифуи, ты то куда? Я не хочу одна оставаться в родительском доме! — Такемичи, тоже посмотри.
Отлично, а про меня, бледную мышь Нео, все забыли?
— Не дуйся, Оони, иди смотри. — Спасибо Мицуи, хоть у кого-то здесь есть сердце.
А после все разошлись по подработкам, и мы с Такемичи остались одни. На дурацких скрипучих качелях.
— Все так изменились. — Скрип хорошо перебивал тихий голос Такемиччи, но я прекрасно понимала, о чем он говорит.
— Два года прошло. — Улыбка тянется сама собой, и я не в силах ее контролировать. — Много чего произошло.
— Ага… — и он становится темнее тучи. — Я хотел, чтобы мы вновь все собрались в банду, мне нужно кое-что сделать и нужна их помощь, но теперь, видя, какие они счастливые, я не хочу их впутывать. — На глазах его снова блестят слезы. — Хочу защитить то, что защищал он.
— Он? — Все мы знаем о ком идет речь. — Майки, да?
Чего взгляд тупишь, перепуганный, словно на ежа сел.
— Прости. — Глухо, совсем тихо, еще и в такт противному скрипу ржавчины.
— За что? — Я знаю ответ, но… Что же. Я все равно хотела спросить. — Я опять померла в будущем, да? — Поджимает губы… — Поэтому ты так разнылся при встрече?
Кивает. Что же, этого дерьма стоило ожидать. Но почему тогда так неприятно колет сердце? Надеялась на хорошую историю для своей жопы? Да уж. В этом вся я.
— Угу. — Ладно. В целом этой информации мне достаточно, чтобы сделать пару выводов. — Майки сильно изменился, он…
— Не продолжай, пожалуйста. — А то мое сердце и впрямь не выдержит.
И мы молчим. Что же. Да, этого дерьма стоило ожидать, и я в действительности думала о том, что могу умереть в будущем. Просто не знала причин. Я и сейчас их не знаю, но в моей пустой голове возникает такой отвратительный и отчаянный план, что саму тошнит.
А после Такемичи звонит Дракен и он прощается со мной, чтобы потом встретиться в последний раз…
Однажды я возненавидела дождь ведь он был последним, что я видела в самом родном месте в моей жизни.
Так уж вышло, что после разрыва с Майки и смерти Эммы я стала для Кен-чика особого вида занозой в заднице. Вечно крутилась рядом, пока они с Инупи копошились в моторах байков. Надоедала ему по выходным и знала о нем все. Я прилипла к нему по одной простой причине — я не могла допустить его смерти. Факт того, что он погибнет засел в голове как тупое четверостишье. Я помнила наизусть его погибель и это, наверное, было единственным, что оставалось в моем сознании четкой картинкой.
Поэтому, когда Инупи примчал на порог магазинчика, с просьбой Дракену звонить Ханагаки, я стояла рядом. А когда этот безмозглый блондин ринулся в парк атракционов — я сидела на заднем сидении мотоцикла.
Дождь всегда навевает на людей тоску. Кого-то он вдохновляет, кого-то успокаивает, но он всегда несет в себе скрытую печаль. Просто иногда эта боль колит сердце, а иногда заставляет улыбаться.
Я любила дождь и была рада, что он вызвал у меня это странное, самоотверженное желание…
Мы ехали быстро. Настолько быстро, что скользили на поворотах, а когда приехали на место, байк просто улетел из-под нас. Хорошо, что я научена горьким опытом езды по мокрым трассам и у меня выработались неплохие рефлексы.
Мы видели Ханагаки, мы видели Сенджу, вставшую перед ним грозной стеной, и мы видели толпу людей в черном, направившие на них пистолеты.
Дракен был быстрым, а я была отчаянной. Я не могла допустить его смерти, я просто не могла себе этого позволить, нельзя было его терять…
Гулкий шум выстрела от которого закладывает уши. Тяжелое чувство в районе ребер и мокрый-мокрый асфальт.
— Нео!!! — Дракен кричал громко и голос его резал слух. — Дура! — Оскорбление получилось скомканным, и я пропускаю его мимо ушей.
Холод заполнял мое тело, и я начала ощущать тягучую, очень тяжелую, но одновременно резную боль в груди.
Меня подстрелили. Я знаю.
— Нео-чи! — Майки?.. Нет. Это был Такемичи.
И почему они, два придурка, склонились надо мной в слезах? Почему они плачут?
Губы кривятся в клыкастой улыбке, и я чувствую, как легкие заполняет кровь. Она давит на ребра и мне хочется прокашляется, но красная жидкость застряет в горле, и я давлюсь ей.
Интересно, Баджи было так же больно?
— Нео, просто не шевелись, скорая едет, все будет хорошо. — Дракен бормочет что-то встревоженно, старательно заправляя мне за ухо мокрые пряди волос. — Зачем?
Говорит только Кен-чик. Такемичи молчит, и я с трудом улавливаю на его лице хоть какие-то эмоции.
— Потому что так было правильно. — Рот заполняется кровью, и я хочу ее сплюнуть, но не получается, поэтому она просто течет по подбородку. Наверное, выгляжу ужасно. — Я уже потеряла Баджи и Эмму, Кен-чик, я не хотела, чтобы ты был следующим.
И я говорила правду. Ведь он нужен Майки куда больше меня… Я долго размышляла над этим, долго мучила себя этими мыслями и пришла к выводу, что просто не могу допустить его смерти. Просто не хочу… А возможно, я просто бежала… Или пыталась искупить свою вину, за что бы то ни было. За украденную жизнь чужого человека и за то, что не смогла спасти две другие.
— Нео, ты не должна была… Майки ведь меня просто не простит… — Хах, так вот что тебя беспокоит? Эгоист.
Я хочу пошутить, но спазмы невовремя сдавливают тело.
Я болезненно улыбаюсь и вижу, как его руки сжимают мои ладони. Вижу, но не чувствую. Видимо это конец, потому что расплывчатые запахи еды из соседней кафешки, пота и сырости теряются, картинки плывут, и мне кажется правильным высказать свое последнее желание.
— Такемичи. — Я слышу, как хрипит собственный голос.
Он отзывается не сразу, чуть сконфуженно, смотрит прямо мне в глаза и отчего-то начинает плакать.
— Подотри слезы, Герой, и выслушай мою последнюю просьбу.
— Нео, нет, скорая уже… — Рюгуджи скулит, и я вижу, как ему больно, но эту боль унять я не смогу. Неужели привязался ко мне, такой бестолковой и вечно лезущей на рожон? Сам ведь говорил, что я та еще проблема...
— Да? — Такемичи кажется верит в происходящее чуть сильнее, и я ему благодарна.
Я вижу капли дождя, но не чувствую, как они бьют по лицу, не ощущаю этой блаженной прохлады и от этого становится совсем грустно.
— Сломай Майки нос за меня, хорошо? — Я дожидаюсь слабого кивка и продолжаю. — А еще скажи ему, что я… — Говорить становится все тяжелее и я вновь давлюсь кровью. — Люблю его, несмотря ни на что.