— Так, один дяденька, — сказала я.
— А второй кто?
— Мой отец.
— Ой, как мило! Пусть они тоже играют с нами! — Виола осклабилась.
— Да! — воскликнул отец. — А, Гюнтер, ты не прочь?
Гюнтер был не прочь. Он попал в команду Виолы, а отец — в мою. Гюнтер Грасс начинал.
— «Литература, восемьсот», — выбрал он раздел.
— Как, — огласила вопрос мать, — будет дальше: «Вмурованное крепко в землю…»
— «…из глины изваяние стоит»! — выкрикнул мой отец с другой стороны.
— Сейчас не твоя очередь, — строго посмотрела на него мать. — Но господин Грасс наверняка тоже это знал, и очки переходят его команде. А вы получаете сто штрафных очков.
Я сердито глянула на отца.
Когда наступила моя очередь, я выбрала «Историю искусства, пятьсот».
— Какая группа живописцев, — спросила мать, — взяла себе название, которое рифмуется со словом «хвост»?
— Мост, мост! — крикнул отец.
— Именно так я и хотела ответить, — сказала я.
— Ну, хорошо, ответ засчитывается, — сказала мать.
Следующий вопрос был к Виоле. Она выбрала «Спорт, двести».
— Где, — зачитывала мать, — состоялись Олимпийские игры 1986 года?
— В Мехико! — гаркнули в один голос отец и Гюнтер Грасс.
Десять минут спустя все игроки сидели на полу, а отец и Гюнтер Грасс стояли перед матерью и по очереди отвечали на её вопросы. Получалась ничья. Отец выбрал «Орфографию, триста».
— Ва-банк!
Мать изобразила музыку «ва-банк» из «Большой игры» и сделала напряжённую паузу.
— Сколько ты хочешь поставить на кон?
Отец поставил всё.
— Как, — спросила мать, — пишется «взялась ниоткуда», вместе или отдельно, «не» или «ни»?
Отец смотрел в пол и переступал с ноги на ногу. В комнате стало очень тихо.
— Ну? — спросила мать.
— Дурацкий вопрос, — сказал отец. — Особенно если учесть, что всё равно скоро будет реформа правописания.
Гюнтер Грасс сердито фыркнул.
— Пять, четыре, три, два, один — ноль! — воскликнула мать. — Ты потерял всё, другая команда выиграла.
— Нет! — вскричал отец. — Это нечестно!
— Честно, — сказал Гюнтер Грасс. — Ещё как честно!
Отец выбежал из комнаты. Мать вручила победившей команде Виолы главный приз в виде шести баночек экологически чистого паштета.
— Мы поделимся, — сказал Гюнтер Грасс.
Он стянул крышки и поставил баночки на стол.
— А вот вам чем подцеплять, — мать принесла чипсы из проса с моего предпоследнего дня рождения.
Гюнтер Грасс взял один и окунул его в паштет.
— Хм, — сказал он. — Вкусно.
Другие посмотрели на него недоверчиво. Виола тоже попробовала.
— И правда вкусно, — сказала она.
Гюнтер Грасс уже почти опорожнил первую баночку. Он взял себе новую.
Когда мы съели весь паштет, Виола предложила поиграть в бутылочку.
— Ух ты, здорово! — сказал Гюнтер Грасс.
Мы сели в кружок, и тут снова пришёл отец.
— Я опять с вами играю.
И уселся рядом со мной.
Гюнтер Грасс крутил бутылку первым.
— На кого она покажет, — сказал он, — тот должен откусить кусочек мыла!
Бутылка попала на отца. Виола засмеялась. Гюнтер Грасс тоже. Я пошла в ванную за мылом. Я не стала брать бирюзовое с раковины, а достала из зеркального шкафчика медовое. Вернувшись в комнату, я протянула мыло отцу.
— Приятного аппетита, — сказал Гюнтер Грасс.
Отец закрыл глаза и надкусил мыло.
Теперь настала его очередь крутить бутылку.
— На кого она попадёт, — сказал он и посмотрел на Гюнтера Грасса, — тот должен признаться в любви нашей соседке, старухе Сульст и поцеловать её!
Бутылка неровно закачалась, повернулась на один оборот и остановилась на мне. Отец испуганно глянул на меня. Виола и Гюнтер Грасс засмеялись.
— Вот спасибо! — Я сердито посмотрела на отца.
Гюнтер Грасс похлопал меня по плечу:
— Сейчас мы это устроим. Так где живёт эта старушка?
Я позвонила в дверь старухи Сульст. Рядом со мной стоял Гюнтер Грасс, а позади нас отец и все остальные гости. Послышались шаркающие шаги, потом дверь открылась.
— В чём дело?
— Я…
Но Гюнтер Грасс отодвинул меня в сторонку.
— Добрый вечер, меня зовут Гюнтер Грасс.
— Я ничего не покупаю.
Старуха Сульст хотела захлопнуть перед нами дверь. Но Гюнтер Грасс не дал ей этого сделать.
— А вам и не нужно ничего покупать, милая дама. Разве вы не видели меня по телевизору?
— А какую передачу вы ведёте? — спросила старуха Сульст, уже немного дружелюбнее.