— Я познакомилась с одним журналистом и хотела бы передать ему список заключенных до того, как его отсюда отправят.
На следующий день в одиннадцать часов утра мы с Мюмин были в гараже дома моей матери, в полных потемках, пытаясь разблокировать дверь с электрическим замком образца 1954 года. Взобравшись на крышу машины, я с помощью молотка пыталась сбить болты и гайки. Моя дочь стоически держала меня за ноги и следила за тем, чтобы в гараж не вошел кто-нибудь любопытный.
Несколько дней назад я заполнила багажник "лады" всем необходимым для моего переодевания. Добраться до квартиры моей подруги было не легче, чем разобраться в лабиринте Минотавра. Припарковавшись на довольно отдаленном расстоянии, мы стали пробираться по коридорам и лестницам дома, где находилась квартира моей подруги.
В то время, когда я была занята макияжем, а Мюмин молилась, в дверь позвонили. Это был журналист из "Paris Match". Навстречу ему вышла маска кабуки и пробормотала по-французски:
— Etes — vous mon compagnon?
— Ош…
Мужчина был побелевшим от страха. От него исходил сильный запах алкоголя. В одной руке он держал чемодан, а в другой — смятые бумаги и бутылку рома. Чемодан был моим сменным багажом, а макулатура — моим авиабилетом. Бутылка же, без всякого сомнения, играла важную роль в поддержании боевого духа нашего гостя. Как только я увидела его, я поняла, что если приеду в аэропорт вместе с ним, все пропадет.
— Отправляйтесь один, — сказала я ему. Приезжайте через четверть часа после меня, и если увидите меня в аэропорту, ни в коем случае не приближайтесь. В самолете, если я туда попаду, тоже держитесь от меня подальше. Не подходите ко мне раньше, чем через три часа полета, когда мы пересечем нейтральные воды.
Журналист торопливо покинул квартиру.
Я завершила макияж и еще раз придирчиво осмотрела свое новое лицо. У меня был мясистый рот, как у голливудских красоток. Я была довольна своей работой. Пора было подумать о транспорте. Я попросила Мюмин, чтобы она заказала по телефону такси из туристического агентства. Поскольку все телефоны-автоматы в округе были разбиты, моей дочери пришлось немало побегать в поисках телефона. Когда такси подъехало, вернулась и Мюмин. Она провела меня до машины. Я отдала вещи водителю и, стараясь произносить слова с испанским акцентом, сказала дочери:
— А ну-ка, сестренка, прекрати, hombre! Немедленно перестань плакать! Осталось потерпеть совсем чуть-чуть! У нас с тобой все будет отлично! Не сомневайся!
И я крепко обняла свою дочь, стараясь передать ей всю силу своей любви.
Когда мы уже почти подъезжали к аэропорту, я достала из сумки свою последнюю карту. Это был флакон духов "Шанель № 19", который должен был оглушить, ослепить и лишить обоняния всех агентов Госбезопасности, отвечавших за аэропорт. Первой жертвой французской парфюмерии оказался таксист: он лишился дара речи и перестал расспрашивать меня о том, как попасть из Мадрида в Виго.
— Это почти так же, как добраться из Гаваны на этот чудесный пляж Варадеро! — в очень раскованной и естественной манере ответила я водителю, не смутившись от того, что не заглядывала в карту Испании с самого детства…
Щедрые чаевые в долларах убедили таксиста высадить меня возле стойки регистрации пассажиров, улетающих в Иберию. Я не имела ни малейшего понятия о том, в какую очередь мне следовало становиться. Мой водитель вошел в зал ожидания и громко спросил:
— Где очередь на Иберию?
Мое появление вызвало шок у агентов Госбезопасности: они увидели перед собой красивую девушку. Кроме яркой внешности, она обращала на себя внимание концентрированным запахом духов. Все оборачивались на нее. Так, привлекая всеобщее внимание, я прошла незамеченной. Мари Кармен ходила взад и вперед, не в силах уйти, не убедившись, что я поднялась по трапу самолета.
Я вошла в "аквариум" с книгой Генри Миллера и села в ожидании посадки.
Через час я была свободна. Я могла еще различить через иллюминатор силуэт Мари Кармен. Я помахала ей на прощание рукой.
Через несколько минут самолет взлетел. Я улетала, оставив на острове страдать от одиночества и ожидания свою дочь. Я была сорокалетней Золушкой, рассекающей воздушное пространство в иберийском самолете. Моим кучером был пилот, а каретой — место в салоне для курящих…