— Как произошло, что в этом доме нечего есть?
И Фея, мертвея от стыда, объяснила:
— Видишь ли, все, что нам дали по карточкам в этом месяце, — это чечевица. Ни молока, ни…
На следующий день к нам пришел молоденький солдатик с веселым лицом. Он принес нам бидон молока с «небольшой фермы Команданте».
Так обстояли дела, когда я пережила свою первую трансцендентальную трагедию: меня отправили в проклятую школу, где весь год меня донимали рвота и недержание мочи. Эта ненавистная школа называлась Маргот Парага. Теперь я носила белую униформу с множеством петель и застежек и отвратительные двухцветные туфли. Жизнь в коллективе не приносила мне ничего, кроме страданий. Чтобы извлечь хоть какую-нибудь пользу от своего пребывания в школе, я решила закалять свою волю.
— Все! Никаких сосок! — объявила я и в сильнейшем порыве духа рассталась с самым сладким оральным наслаждением моего детства — соской, выбросив ее через окно ванной комнаты.
Но эта задача оказалась мне не по силам. Я с трудом дождалась окончания уроков и, когда школьный автобус привез нас на место, я, промокшая, зловонная и полная отчаяния, немедленно отправилась на поиски выброшенной соски. Я рылась в траве, как собака. Увы! Соски не было.
Фея сказала мне:
— Раз ты сама решила выбросить ее, то теперь держись, чего бы это тебе ни стоило.
Тогда я поняла, как неразумно принимать опрометчивые решения. Гораздо легче вообще ничего не решать и ни за что не отвечать.
Однажды ночью я проснулась от выстрелов и громких криков. Я не понимала, что происходит. А вечером следующего дня к нам пришел Фидель и сразу же стал кричать на Фею, задыхаясь от гнева:
— Нанес организовал на меня покушение, а ты открываешь ему дверь и впускаешь его в дом!
— Но я никому не открывала!
— Это неправда! Он убежал из гарнизона и пришел прямо сюда. То, что ты сделала, непростительно.
— Это неправда! Я проснулась от выстрелов и криков. Теперь, когда ты мне все рассказал, я допускаю, что это и в самом деле мог быть он. Но вот что я тебе скажу: если Ланес придет и постучит, как он делал это тысячу раз, я, конечно же, открою ему дверь. Ты же сам меня к этому приучил. Разве нет? И потом, как можно узнать, что у него на уме?
— Ты принимаешь человека, который хотел меня убить. Этого я не могу тебе простить! — разгневанно кричал Фидель.
В тот вечер он ушел, так и не успокоившись, и долго, слишком долго не появлялся в нашем доме. Покушение Ланеса на Команданте болезненно отразилось на моей Фее. Она была в отчаянии. Тогда я в последний раз услышала из ее уст обращение к Всевышнему.
Но Бог не ответил ей. В этом не было ничего удивительного, потому что он уже давно покинул нашу страну, уйдя вместе с теми священниками, которых сам Фидель выслал с Кубы на корабле. Лала Натика жаловалась, что молиться приходится дома, потому что все церкви закрыли с тех пор, как бедняки, из-за которых совершилась Революция, исписали двери святилищ омерзительными словами и отвратительными рисунками, изображающими пару шаров и огромный пест посередине и еще кое-что, напоминающее раздутую mamey.
Уходя из нашего дома, Команданте забрал с собой все: Ланеса. который исполнял все мои просьбы, солдатика с бидоном молока и даже мою сестру Натали.
— Где моя сестра? — спросила я у мамы, когда однажды утром не обнаружила Натали в своей комнате.
— Орландо приходил за ней рано утром. Они не захотели тебя будить.
— И папа не поцеловал меня? Куда они поехали?
— Они покинули страну…
Я была в ужасе. Фидель не переставал говорить по радио и телевидению: «Все, кто покидает страну, — это gusanos, земляные черви.» Все, все те, кто уезжал, превращались в червяков прямо в самолете, даже дети и старички, я в этом была архиуверена. Мой папа и Натали стали отвратительными червяками!
Тате пришлось немного встряхнуть меня, чтобы вывести из этого ужасного состояния.
— Это очередная ложь, моя дорогая. Вроде той, про хорошую жизнь бедняков…
Как странно! Уйдя из нашего дома, Фидель как будто оставил вместо себя злобу. Фея заболела гепатитом. Она смотрела на меня желто-зелеными глазами, и мне казалось, что она скоро умрет. Лала Натика превратилась в сплошной кошмар. Она преследовала меня в моих снах, вооруженная старыми шприцами. В какой-то мрачной штуковине она стерилизовала орудия пыток, а затем, потрясая шприцем, укладывала меня себе на колени и загоняла дозу витамина В12.
Ко всем неприятностям, из магазинов исчезли игрушки. По промышленным карточкам можно было приобрести только пластмассовых кукол, но они никому не нравились.