— Я не знаю, где могу его встретить, Алина.
— Мама, тогда передай ему через кого-нибудь, что я тяжело заболела и скоро умру. Или что со мной произошло что-нибудь очень страшное. Мамочка, придумай же что-нибудь!
— Я не могу, Алина. Ведь я уже передавала ему столько писем, а он так и не пришел. Но если хочешь, ты сама можешь написать ему записку и приложить к ней свою поэму. Я постараюсь сделать так, чтобы это послание дошло до него.
Теперь со мной разговаривала уже не Фея. Та Фея, что недавно превратила меня в принцессу, унеслась в свой далекий волшебный мир звезд. А на ее месте теперь сидела женщина, очень похожая на уставшую маленькую девочку. Ее плечи были согнуты под тяжестью чужих и своих тайн. Эта женщина была очень утомлена, но не сломлена. И эта зеленоглазая женщина была моей мамой.
Я немедленно приступила к осуществлению своих эпистолярных замыслов, а на следующий день поспешила сообщить важное известие своим самым близким людям.
— Иветт, мой папа — Фидель.
— Я давно знала об этом, но. мама взяла с меня клятву, что я не проговорюсь тебе об этом.
Оказывается, Иветт все знала и ни словом не обмолвилась об этом. А ведь она была моей самой любимой подругой.
— Бабушка, мама мне сказала, что Фидель — мой папа.
— Да что ты? Вот это новость!
— Тата, ты знаешь, кто мой папа?
— Она тебе все-таки сказала? Было бы лучше, если бы она скрыла от тебя эту тайну. Ничего хорошего из этого не будет. Ты будешь расплачиваться за ее грехи…
Тата разошлась не на шутку. Эта новость ее, кажется, очень расстроила.
Я ждала ответа Фиделя на свое послание, но он все не приходил. Тогда я отправила ему еще одно письмо вместе с маленькой атласной туфелькой от моего старого маскарадного костюма кузнечика. Фотограф Корда утверждал, что Фидель был очень растроган подарком. Может быть, так оно и было, но Фидель тем не менее не написал мне ни единого слова. Он даже не поблагодарил меня. Но я неутомимо продолжала писать, и Фиделю регулярно приходили письма от «маленькой ласковой дочери», от «хорошей девочки», от «активистки», от «смелой девочки», от «очень грустной девочки». Это были письма от тайной поклонницы, брошенной и забытой.
Прошло немало долгих месяцев, прежде чем Фидель отреагировал на мое повышенное к нему внимание. Однажды вечером к нам по его поручению пришел Педро Триго, которого я звала Педро Интриго. Он был одним из героев эпической поэмы о Монкада и директором Кубана де Авиасьон. Дядя Педро был весь в шрамах, как будто из его тела вытряхнули все содержимое, наполнили его заново и зашили, не заботясь об аккуратности швов.
Педро Интриго весь так и сиял, а у мамы на губах играла улыбка мадонны Рафаэля, а ее взгляд… Казалось, она окунулась в мир грез, да так и не вернулась оттуда, а здесь присутствовала лишь ее материальная оболочка.
Посланник Фиделя объявил:
— Фидель приглашает тебя поболеть за него. Он будет играть в баскетбол.
Великолепная идея, ничего не скажешь. Особенно если учесть, что уже десять часов вечера. Мало того, что я не посмотрела «Приключения Черного корсара» из-за речи, которую произносил Фидель до половины десятого, так теперь я должна буду смотреть, как он играет в баскетбол, ничуть меня не интересовавший. И это после того, что Фидель не соизволил ответить ни на одно из тысячи моих и маминых писем. Я, конечно же, не имела ни малейшего желания болеть за Фиделя. Но Тата уже ушла и, значит, некому было меня защитить. Мне пришлось сдаться без боя.
Я надела свою лучшую одежду. Обувь выбирать не пришлось, поскольку у меня были одни-единственные туфли. Наверное, меня готовили в японские императрицы, потому что я носила эти туфли уже три года.
Мы с Педро Интриго сели в его «альфа ромео» и поехали в спортивный городок. Дядя Педро провел меня через раздевалки и усадил в первом ряду президентской трибуны. Зрителей можно было пересчитать по пальцам одной руки, зато полицейских из Службы Государственной Безопасности было более чем достаточно.
Команда политбюро должна была играть против национальной команды Кубы.
Вот включили прожекторы, и площадку залило светом. Перед глазами немногочисленных зрителей возникла великолепная коллекция сверкающих эбонитовых статуй богов. Черные боги, одетые в майки и шорты, вышли вперед, Приветствуя жалкую кучку болельщиков. Вслед за ними на площадке появился Фидель, ведя за собой бледных и жирных типов, передвигающихся по земле с грацией медведей из московского цирка. К счастью, вместо шорт на них были тренировочные брюки. Но майки они почему-то не надели. И совершенно напрасно.