Поскольку Шоми был оглушен моей реакцией и стоял в оцепенении, мне пришлось помочь ему найти дорогу к выходу и вытолкнуть за дверь.
Мама нервничала:
— Я думала, что тебя арестовали во время попытки покинуть страну.
До сих пор я помню то ощущение космического по своему размаху поражения: я, наконец, встретила свою половинку, но темные силы отняли ее у меня, схватив железными когтями.
Я не хотела больше ничего знать и слышать об этом персонаже олимпийского масштаба, который неспособен был защитить собственную дочь от своих же наемников.
В то время, когда Гавана еще не превратилась в радостную сексуальную гавань, а Варадеро — в цветущий рай венерических заболеваний, женщина, арестованная в компании с иностранцем, приговаривалась к четырем годам тюремного заключения за поведение, представляющее угрозу государству. И хоть мне не пришлось испытать на себе подобное благодеяние, имеющее целью перевоспитание личности, я все же была наказана за свое неразумное поведение: я лишилась своей издательской работы, а кроме того, никто не хотел брать меня на другую работу, не обсудив эту проблему в вышестоящей инстанции.
Мама ратовала за мое возвращение к дипломатической карьере, предлагая пойти на вечерние курсы для рабочих. Она даже взяла на себя все заботы о Мюмин, которая в это время пополняла свой словарный запас новыми словами, такими, например, как «монструация», отсутствие которой почему-то заставляло женщин немедленно обращаться к гинекологу.
Моя дочь росла в закрытой и изолированной стране, где не было книг, свободной прессы, одежды, фантазии, денег, но где было необыкновенно много шпионов и доносчиков, успешно заменявших отсутствие компьютеров в полицейских участках.
Что сделать, чтобы моя дочь, моя маленькая Мюмин, избежала всего того, что пришлось испытать мне — трудного детства с туфлями на два размера меньше, болезни, которая возникает от недостатка любви и друзей, и многого другого, что мешало мне нормально жить?
Мне не хватало основного ингредиента, позволявшего миллионам кубинцев держаться в этих тяжелых условиях. Мне не хватало последней надежды, которая не давала пойти ко дну многим моим соотечественникам, — надежды на то, что Фидель сделает, наконец, их жизнь лучше. Но у меня не было и фатализма, который мы, кубинцы, унаследовали от испанцев и от рабов. Ни надежды, ни покорности судьбе… Без этого жить на Кубе было невыносимо.
Жизнь на Кубе — это течение, которое вас захватывает и которому вы вынуждены подчиняться. Вырваться из него очень трудно. Мне понадобилось несколько месяцев для того, чтобы найти в себе силы воспротивиться мощному прессу, стремящемуся всех кубинок превратить в Новых Женщин.
Это произошло однажды вечером, когда я из-за болезни преподавателя смогла прийти домой, чтобы присмотреть за своим троллем во время ужина. Когда я стала ходить на курсы, моя девочка большую часть времени проводила у своей бабушки, предоставив мне, таким образом, больше возможностей для успешной учебы. Но, войдя в дом, я не обнаружила своего тролля.
— Где Мюмин?
— У Мерседес.
— Что она там делает?
— Ест.
— Она ест в этом храме чревоугодия? Ты хочешь, чтобы ей испортили кожу лица так же, как это в свое время сделали с ее отцом?
— У меня нет времени ей готовить.
— Что ж, в таком случае у меня нет времени ходить на эти бесполезные курсы.
В этот вечер я забрала своего домовенка к себе и стала размышлять о том, что делать дальше. Как я могла бы зарабатывать на жизнь незаконным путем, но так, чтобы это не слишком бросалось в глаза?
Сначала я, особенно не афишируя, занялась торговлей. Я собрала в нашем квартале старую обувь, отремонтировала ее, украсив кусочками ткани или кружев, и затем продала все это. После обуви наступил черед бижутерии: из осколков стекла, проволоки, бусинок и зерен я мастерила серьги и другие украшения. Но долларов катастрофически не хватало. Не имея мужа и родственников за границей, невозможно накормить, одеть и обуть четырех женщин, рассчитывая только на карточки: две банки сгущенного молока в месяц, пакет сахара, два куска мыла и пачка стирального порошка…
Чтобы получать доллары, нужно было стать проституткой, внедрившись в сложную сеть ночной жизни гаванских отелей, в которых иностранцы оценивали кубинок, словно коров и свиней на ярмарке.
Но за мной неустанно следил шпик. Он не отпускал меня ни на шаг, делая мою и без того нелегкую жизнь еще более сложной. Получать доллары менее рискованным способом можно было через аккредитованный дипломатический корпус. В этом случае валюта поступала бы регулярно и с меньшим риском для меня. Так у меня появился любовник из дипломатического корпуса. Соблазненный моим танцем живота, мой алжирец, как истинный джентльмен, предложил мне стать его третьей женой, что заставило меня подумать об отставке.