Одно время на улицах, на переносных лотках, торговал тянучками «Эйнем», продавал ношеную обувь. Но все это продолжалось недолго и приносило больше огорчений, нежели прибыли.
При нэпе я еще поработал в диетической столовой, которую содержал некий проходимец со звонкой фамилией Звонарев. Оформил он ее через детдом, а что касается диетических продуктов, то редко кто из питавшихся в той столовой избежал колик желудка и язвы. Обычно под вечер, когда базар уже закрывался, он брал меня с собой и закупал по дешевке отбросы, чье место на свалке. На кухне заставлял нас все это чистить, обрабатывать и закладывать в котел. Вот там я и научилс я кулинарничать.
Глава IX
В ГОСТЯХ У «ДУБАНЯ»
Проснулись мы, когда между листвой молодого гибкого бамбука заблистали на небе редкие звезды. Кругом стояла тишина. Вдруг, как по команде, включилось сразу два хора: лягушек и цикад. Налетели тучами комары и москиты. Мы поспешили тронуться в путь. В этот миг из-за перевала выплыла полная кроваво-красная луна. В лунном свете все преобразилось. Мы подъезжали к реке. На наших глазах она из темной и страшной стала светлой и прозрачной. Плывущие по ней джонки оставляли за собой заметный золотисто-серебристый след. Журчащая, нежно переливающаяся сиреневыми тонами река бежала параллельно нашей дороге. Ехали мы с выключенными фарами, не потому что боялись, что нас может обнаружить воздушный японский разведчик, а потому что китайские патрули стреляют по всем световым точкам без всякого предупреждения. Желая побыстрее добраться к месту назначения, мы увеличили скорость. Только треск разбиваемых о лобовое стекло нашего «форда» жуков, саранчи и других насекомых служил нам спидометром.
Подъехав к переправе примерно в первом часу ночи, мы остановились у причала, где как раз заканчивалась погрузка китайских войск. Переправу обслуживали два парома. Вдруг на сходнях заупрямился осел, стал пятиться назад и свалился в воду. Довольно быстро общими усилиями его втащили на паром. Отдали швартовые концы. Между причалом и паромом образовался просвет, в который неожиданно упал, оступившись, китайский солдат. Бедняга барахтался, крича о помощи, но все делали вид, что его не замечают. Пока мы с переводчиком бегали за помощью, солдат утонул.
Переправившись, мы сразу выехали на передовую. На этом участке фронта было удивительно тихо, только в небе безнаказанно кружил японский самолет-разведчик. Нанеся схему своих и японских войск, к обеду мы вернулись в расположение китайской дивизии. На обед нам подали вареного удава... в общем, какую-то крупную змею. Мои товарищи отказались, я попробовал. Мясо мне понравилось, по вкусу напоминало коровье вымя, только нежнее.
На обратном пути нас нагнали несколько групп раненых китайских солдат. Переводчик Ван сразу крикнул шоферу, чтобы тот увеличил скорость. На мой вопрос: «В чем дело?» – он ответил: «Иначе они нас убьют». Одна группа перегородила собой дорогу, в то время как другие сооружали завал из камней. Я приказал остановить «форд». Тут случилось нечто невероятное. Китайцы скопом кинулись к машине, устраиваясь кто на крыше, кто на радиаторе, – словом, облепили ее бедную, как мухи мед. Оставшиеся на дороге смотрели на нас злыми глазами, рассчитывая выбросить из авто. Пришлось мне приказать немедленно трогаться на малой скорости. Когда отпала угроза нападения, переводчик стал что-то внушать раненым. С возгласами «Хао, хао, хань хао» («Хорошо, хорошо, очень хорошо») они отступили. На вопрос, что он им сказал, Ван ответил: «Я им объяснил, что в машине едут русские летчики. Они направляются на аэродром, где сядут в самолет, убьют всех японцев, и война закончится».
Ухода за ранеными солдатами в гоминьдановской армии вообще не существовало. Никто их не лечил. Часто просто отпускали на все четыре стороны, снабдив соответствующей бумажкой.