Как и бабушка, дед был очень образованным человеком, участвовал в национальном движении и во время одного из антицарских крестьянских выступлений получил семь пуль. Семидесятилетнему старику перебили обе ноги, через год он умер. Человек, стрелявший в деда, царский жандарм, был из местных, мингрел. В деревне этой он продолжал жить и когда мой отец руководил Грузинской ЧК, Закавказским и Грузинским ГПУ, был первым секретарем ЦК партии Грузии и умер своей смертью. В какой-то степени, думаю, это характеризует нашу семью. Никто и никогда у нас никому не мстил.
Мама окончила сельскую школу в мингрельской деревне, затем гимназию. Воспитывалась она в семье дяди Саши Гегечкори. Тот был большевиком. На его конспиративную квартиру и приходил мой отец, они и познакомились с мамой благодаря Саше Гегечкори.
Второй ее дядя - Евгений Гегечкори - стал у меньшевиков министром иностранных дел. Такие разные судьбы...
Уже при Советской власти родители уехали в Баку, позднее - в Тбилиси. Мама окончила сельскохозяйственный институт, аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию и после перевода отца в Москву работала в Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева.
В 1953 году обеих моих бабушек - одной в то время было 84 года, другой - 81-в одночасье вышвырнули из квартир и отправили в дом престарелых в сотне километров от Тбилиси. Никому из родственников взять старушек к себе власти не разрешили. Когда, оказавшись после тюрьмы в Свердловске, мы с мамой получили относительную свободу, ей все же удалось нелегально съездить в Грузию. К тому времени бабушки Дарико уже не было в живых - она умерла за четыре месяца до приезда мамы.
Бабушка Марта была уже совершенно слепой, но когда мама вошла в комнату, та взяла ее за руку и тут же определила: "Нино..."
Два месяца безуспешно добивались мы разрешения забрать ее в Свердловск, но не успели...
Мне до сих пор трудно понять, какую цель преследовали власти, расправляясь со всеми родственниками Берия. Что дала, скажем, изоляция этих старушек? Неужели власти видели и в них угрозу государству?
Нас с мамой тогда утешало одно: бабушка Марта хотя бы дожила до того дня, когда узнала, что мы живы. До этого она о нас, разумеется, ничего не знала, да и мы о том, как сложились судьбы наших близких, узнали лишь в Свердловске.
И о моем отце, и о нашей семье за последние сорок лет неправды написано много. Прожив 87 лет, мама, любившая отца всю жизнь, умерла с твердым убеждением, что все эти домыслы, откровенные сплетни понадобились партийной верхушке - а это от нее исходила ложь об отце - лишь для того, чтобы очернить его после трагической гибели.
Кому не знакома, скажем, легенда о похищенной Лаврентием Берия своей красавицы невесты. В одной из "биографических" книг, изданных на Западе, но хорошо известной и у нас, автор утверждает, что в конце 20-х годов мой отец приехал в Абхазию в собственном роскошном поезде с какой-то проверкой хозяйственных дел в республике и повстречал здесь мою будущую мать. Девушка ему понравилась, и он ее похитил. Сегодня эта "байка" кочует из одной публикации в другую, и никто почему-то не задумывается над фактами. А ведь стоит, наверное.
Тогда, в конце 20-х, я уже собирался в первый класс одной из школ моего родного Тбилиси. А познакомились мои родители, как я уже говорил, гораздо раньше. Отец сидел в одной камере Кутаисской тюрьмы вместе с Сашей Гегечкори. Моя мама навещала дядю. Так и познакомились. Достаточно сопоставить некоторые факты, даты, и версия похищения рассыплется, как карточный домик, но этого почему-то не делают. Я уже не говорю о том, что никакого специального поезда молодой чекист Лаврентий Берия и в глаза не видел - не тот уровень.
Я еще вернусь к воспоминаниям о нашей семье, а пока хотел бы немного рассказать об отце. Родился он 17 (30) марта 1899 года. Мечтал об архитектуре и сам был хорошим художником. Вспоминаю одну историю, связанную уже с моим детством. Верующим человеком я так и не стал, хотя с глубоким уважением отношусь к религии. А тогда, мальчишкой, я был воинствующим безбожником и однажды разбил икону. Смешно, разумеется, говорить о каких-то убеждениях, скорее всего это стало результатом воспитания, полученного в школе. Словом, бабушка Марта была очень огорчена. Она была верующая и до конца жизни помогала и церкви и прихожанам.
Возвратившись с работы, отец остудил мой атеистический пыл и... нарисовал новую икону. Тот разговор я запомнил надолго. "К чужим убеждениям надо относиться с уважением".
Человеком он был разносторонне одаренным. Рисовал карандашом, акварелью, маслом. Очень любил и понимал музыку. В одном из остросюжетных политических боевиков, изданных на Западе, идет речь о Берия как о
"единственном советском руководителе, позволявшем себе наслаждаться роскошью по западному образцу". Вспоминают "паккард", полученный якобы через советское посольство в Вашингтоне, роскошную подмосковную дачу, принадлежавшую в свое время графу Орлову, мраморную дачу в Сочи, теннисные корты, бильярдные, тир для стрельбы, крытый бассейн, скоростные катера. Утверждают даже, что костюмы для отца шились в Риме и Лондоне, что он обладал одной из лучших в стране коллекций пластинок, пил французский коньяк и читал лишь поэтов-романтиков прошлого...
Что тут можно сказать... Какое-то нагромождение домыслов. Мама часто покупала пластинки Апрелевского завода с записями классической музыки и вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько помню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересовался работами экономистов. Это ему было ближе.
Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в умеренных, как принято говорить, дозах. Пьяным я его никогда не видел. А эти россказни о беспробудном пьянстве...
Костюмы из Лондона, Рима и еще откуда - это и вовсе смешно. Обратите внимание: на всех снимках отец запечатлен в на редкость мешковатых костюмах. Шил их портной по фамилии Фурман. О других мне слышать не приходилось. По-моему, отец просто не обращал внимания на такие вещи. Характер жизни был совершенно иной, нежели сегодня. Назовите это ханжеством, как хотите, но жить в роскоши у руководителей государства тогда не было принято. В нашей семье, по крайней мере, стремления к роскоши не было никогда.